очень нудно 
59 
– Да так… – растерялась я. Что тут скажешь? Что мне интересна каждая царапина в жизни и на машине моего бывшего? Или что я почему-то боюсь его, Владимира, хотя он выглядит совершенно безопасно и даже вполне симпатичен?
– Понятно. Ладно, какие у нас планы? – поинтересовался он. Я нахмурилась. Я-то откуда знаю, какие у нас планы?
– Я тут тоже думала, что это у нас – вечерняя пробежка, или что?
– О, ты полюбила бегать? – ехидствовал он. – Не думал, что так быстро добьюсь от тебя результатов.
– Нет уж, бегать я не люблю. Я больше предпочитаю ходить. Или даже лежать, – ляпнула я, не подумав, что мой спич может быть понят превратно. И тут же поправилась, краснея: – Или стоять. Или сидеть.
– Сидеть. Понятно. Тогда пойдем ко мне, я угощу тебя ужином. Там и посидишь, – миролюбиво добавил он и взял меня под руку. Это было в высшей степени странно – идти с ним вот так по нашим улицам. Особенно в платье, развевающемся на ветру. Я украдкой поглядывала на Владимира, но тот был слегка насмешлив и непроницаем. Его загорелое красивое лицо никак не позволяло определить, что у него в голове, но в какой-то момент он повернулся ко мне и улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Что? – от неожиданности вытаращилась я.
– Ты так смотришь…
– Просто… не видела тебя в человеческой одежде. Думала, ты всегда только в спортивной форме, – нашлась я. И хитро улыбнулась.
– Ты тоже, признаться, смотришься странновато. Платье. Каблуки.
– Я? Странновато? – обиделась я. Вот так, старайся выглядеть женственно! Надо было не напрягаться, припереться в бриджах и футболке. В панталонах, все равно он надо мной смеется. – Да я на работе постоянно на каблуках!
– Да? Только я-то тебя там вижу только из-за этой тумбочки. Как ее там, тумбочку – стойка? Так что… Впрочем, мне нравится.
– Что нравится? – продолжала юродствовать я. – Из-за тумбочки на меня смотреть?
– При чем тут тумбочка? – нахмурился он. И остаток пути шел молча и даже мрачно, уже не глядя на меня. Я злилась на себя. Почему я веду себя как дура, какая разница, что он думает обо мне и моем платье! Мне надо только, чтобы он продолжал двигаться в правильном направлении.
– Мне нравится твое платье, – вдруг высказался он после длинной паузы. Мы уже практически подошли к его дому на улице Расплетина, когда он подал голос.
– Правда? – от неожиданности смутилась я.
– Послушай, Диана, мне нравится твое платье. И ты мне тоже очень нравишься. Только вот… дело в том, что… Черт, я даже не знаю, как сказать.
– Но ты же знаешь пять языков! – не сдержалась я. Владимир замолчал, нахмурился и внимательно посмотрел на меня.
– И почему ты такая язва?
– Я? Разве? – пожала плечами я. И улыбнулась. – Но я рада, что тебе нравится мое платье. Мне тоже нравится, как ты смотришься в… джинсах и рубашке. Правда, в шортах ты смотришься еще лучше. С такими-то мышцами. С такими ногами.
– Ноги у тебя тоже отличные.
– Правда? – глупо обрадовалась я.
– Так, будем считать этот сеанс грубой лести оконченным. Пойдем! – он схватил меня за руку и повел к себе. Даже, можно сказать, настойчиво потащил.
– Мы же договорились, что это – не пробежка. Куда мы так несемся? – ехидно уточнила я, но Владимир проигнорировал, и только когда мы оказались в лифте, он, так и не сказав ни слова, вдруг обхватил меня за талию, прижал к стенке кабины и принялся целовать. Жадно, яростно, словно хотел сделать больно, но при этом я бы ни за какие коврижки не согласилась, чтобы он прекратил это делать. Именно это можно было назвать «попасть в настоящие мужские руки». От этих сильных объятий я чуть не потеряла устойчивость и окончательные остатки здравого смысла. Так, как он, меня никто никогда не целовал. Даже Сосновский, честно говоря. Такое ощущение, что в этом Владимире живут какие-то тайные демоны, которые почему-то просыпаются при виде меня.
– Что ж это такое! – простонал он, когда лифт уже остановился на нужном этаже, но мы так и не двинулись с места.
– Я хочу тебя, – пробормотала я, сама удивляясь собственной наглости.
– Да что ты говоришь! – язвительно воскликнул он, оторвался от меня на секунду, продолжая держать мое лицо в своих ладонях. Посмотрел на меня и рассмеялся: – Значит, хочешь?
– Могу и перехотеть!
– О, это вряд ли. Я тебе не позволю.
– Нет, вы только посмотрите, – возмутилась было я, но он вытащил меня из лифта, через пару мгновений мы влетели в его прихожую, а дальше… дальше я предпочитаю думать, что все случилось именно так только потому, что я заранее все именно так и планировала. Просто я, видимо, гений, раз все, чего я хотела, получилось так легко и просто. И благодаря моему гениальному плану совращения (видимо), Владимир совсем сошел с ума и не дал мне и шагу ступить, раздевая меня чуть ли не в прихожей, еще не успев закрыть дверь. И перенес на руках в гостиную, где на диване сорвал с меня все, что оставалось, а потом сделал именно то, ради чего я, собственно, и пришла. Сделал на диване, потом на ковре, потом немножко насмешил предложением что-то перекусить, пока дают (имей в виду, Дианочка, у тебя есть минут пять, не больше). А потом – честно говоря, хоть это и был гениальный план совращения (видимо), я так и не поняла, что же я такого сделала, на какие правильные кнопки нажала и как это вообще все случилось. Мне почему-то больше кажется, что в тот вечер какое-то стихийное природное явление, произошедшее в рамках одной отдельно взятой квартиры, накрыло нас, сотрясая с вибрацией в десять баллов. Нас просто захлестнуло странной волной, прижало друг к другу, переплело наши руки, ноги, губы, вызывая стоны и крики, и не давало оторваться друг от друга ни на секунду. Пока ураган не прошел дальше, оставив после себя лежащих на песке (то есть на ковре) усталых, измученных, совершенно голых людей. Ах да, забыла. Голых, но совершенно довольных друг другом людей.
59 
