74 
– Мам, а ко мне Дед Мороз прилетел, – счастливо поделилась дочь.
– Да что ты. И что, это от него? – я исхитрилась стянуть с кресла свой халат, пока заговаривала ей зубы. Впрочем, Соня уже выбросила из головы все мысли о спящем дяде, так как весь ее мир состоял из этой куклы.
– Мама, она такая… такая… Она прекрасна! Просто чудо! Мам, у нее есть второе платье. Она ногой шевелит. Можно, я буду ее мамой? Можно, я ее искупаю? А чем ее покормить? Можно, я ей дам кашки?
– Ты счастлива? – спросила я, уже уладив вопросы приличий. – Судя по твоей мордашке, все хорошо.
– Ой, да. Я счастлива. Мама, а кашка будет?
– Давай-ка ты иди чисти зубки, а я пока подумаю, что бы вам обеим дать на завтрак, – выговорила я, с трудом преодолевая приступ тошноты. Мир перед глазами кружился, и я уже понимала, что вчера хватила лишку. Не стоило так явно себе потакать. И заливное, кажется, не очень удалось, хотя казалось и вкусным, и свежим. Или коньяк с шампанским было нельзя мешать? Правда, нельзя сказать, чтобы мы выпили много. Нет, наверное, заливное было несвежим. Хотя не понимаю, как и когда оно могло протухнуть, если я самолично его делала. А может, сама рыба была тухлой. При мысли о тухлой рыбе мне стало еще хуже. Я сглотнула и толкнула Федю.
– Мистер, а мистер! Поднимайтесь, а то тут уже ребенок проснулся, а вы, пардон, без трусов.
– А, что? Ох, – потянулся счастливый и, кажется, совершенно здоровый Федор.
– Оденься, слышишь. Сонька в ванной, зубы чистит, но сейчас вернется, – зашипела я.
Федор подскочил.
– Она нас видела?
– А то! – развела руками я. – В полном объеме.
– В смысле? – вытаращился он. – Все-все?
– Что? А, нет! – вскрикнула я. – В смысле, только твою задницу. Ты дрых, обнявшись с подушкой. Но все-таки ничего хорошего в этом нет.
– Это точно, – кивал он, натягивая на себя вчерашний костюм.
– Какой костюм, с ума сошел. Надень шорты! – зашипела на него я.
– Ладно-ладно, успокойся. В конце концов, ничего такого она не видела. Мы же живем вместе, чего тут страшного.
– Ой, слушай, – простонала я. – Я сейчас не совсем готова это все обсуждать. Видела и видела. Фиг с ним. Что-то я, кажется, чем-то вчера отравилась.
– Плохо? Тебе плохо? Что сделать? Может, водички дать? Или знаешь, может, тебе пососать дольку лимона? Кисленькое снимает похмелье. – Федор вскочил и нашел на столе нарезанный лимон. – Вот.
– Давай, – согласилась я и запихнула кислый кусочек в рот.
– Сейчас я тебе чаю сделаю. Не понимаю, чем ты могла отравиться.
– Может, заливным? – поделилась сомнениями я.
– Нет, оно было очень даже ничего. Отличная рыбка, я ее тоже ведь ел.
– Какая гадость эта ваша заливная рыба, – вдруг выдохнула я и помчалась в туалет. Меня вывернуло так, что отпали последние сомнения. С приготовлением рыбы мне надо завязывать. Не умеешь – не берись, а то так потравишь весь народ. Говорила же мама, что у меня руки-крюки.
– Ты как? – взволнованно стучался в дверь Федя.
– Мам, ты заболела? – беспокоилась Соня.
– Не то слово! – шептала я, старательно обнимаясь с унитазом.
Я не помнила ни одного случая в жизни, чтобы мне было так плохо. Все мои попытки подняться заканчивались полнейшим провалом. Только через полчаса я, бледная и даже, скорее, зеленоватая, шатаясь и держась за стенку, выбралась из мест не столь отдаленных.
– Господи, может, вызвать врача?
– Не знаю, – замотала головой я.
– Сделать тебе чаю? – предложил Федя. – Можно выпить крепкого чая с сахаром, мне помогало. Что ж ты, мать, так набралась-то? Вроде бы и не пила.
– Замолчи, – взмолилась я. – Не надо чаю. Не надо ничего. Положите меня на диван. Или лучше убейте меня.
– Ну уж нет. Ты нам живая нужна, – улыбнулся Федя, присаживаясь на край дивана. – Отдыхай.
– Соне кашку. Ой, не могу даже шевелиться, – простонала я. – Принесите мне тазик. А то вдруг чего.
– Я все сделаю. Лечись. Может, тебе стопку выпить? Все как рукой снимет.
– Не снимет, – замотала головой я.
Мне хотелось одного – лежать не шевелясь и не думать ни о какой стопке. От любой мысли о еде хотелось вывернуться наизнанку и забиться в конвульсиях. Вот тебе и Новый год. Говорили мне, что нельзя голодать. Может быть, это реакция на диету? Хотя какая, к черту, диета, если Федор давно меня уже от нее отучил?
– Ну что, получше? – тихонько спросил меня он, ставя рядом тазик. Вместо ответа я еле успела схватить тазик, прежде чем меня, соответственно, снова согнуло пополам.
74 
