70 
– Три с половиной шекеля. И четыре тугрика.
– Насмехаешься? – разозлился он. – Ну-ка, слезай!
– Слезаю, – вздохнула я. – Закончила. Ну, скажи, как тебе? Каково? Хорошо?
– Хорошо, – кивнул он, с весьма согревшим меня восторгом глядя на результат моих усилий. Комната, бывшая до этого холостяцкой берлогой, с белыми стенами, стенкой и серым диваном, вдруг озарилась отсветами красной, чуть блестящей, расшитой синим узором ткани, красиво подобранной и привязанной к стене витыми помпонами. – Так сколько?
– Это подарок на Новый год. Ой, что-то и вправду кружится голова.
– Погоди! – вскрикнул Федор и в ту же секунду схватил меня за плечи. – А теперь падай.
– Что? – не поняла я.
– Ну, если ты собираешься падать в обморок, то я готов тебя ловить. Падай смело.
– Спасибо, конечно, – усмехнулась я, – но я собираюсь пока только делать оливье.
Глава 4
Ну и пакость
эта ваша заливная рыба!
Жизнь не стоит на месте, все вокруг движется, изменяется, становится другим. Один год сменяет другой, и этот переход из одной цифры в другую – процесс для народонаселения довольно-таки болезненный. Тут ведь как – раз уж вся страна начинает с тазика оливье, значит, значительная ее часть, страны, я имею в виду, обязательно должна закончить в нем мордой. В новогодней телевизионной трансляции я, кажется, даже увидела такой кадр, как кто-то из наших народных артистов старательно падал мордой лица в театральный тазик. Вот оно – настоящее народное телевидение. Вот как надо по-нашему праздновать Новый год. Уверена, что примеру телезвезды последовали многие. Во всяком случае, мы с Федей действовали в соответствии с обозначенной народной программой. Я наготовила всего-всего, с трудом удерживая себя от того, чтобы не налопаться досрочно, еще в этом году. Оливье, заливная рыба, шпроты с очень активным запахом. Икра, только не в яйцах, а в тарталетках. Какая разница. Икра, шампанское были? Были. Маринованный чеснок притащил Федор, он его любит. Красная рыба, которой я запачкала все руки и фартук. Мандарины? Конечно! Селедочка, кулебяка с мясом… Вы спросите меня – а как же диета? А вот тут я старательно отведу глаза и помолчу. С диетой что-то у меня не заладилось. В последние месяцы стрелка весов, как будто насмехаясь надо мной, замерла на этой проклятущей цифре 63, хотя я мечтала встретить Новый год с пятеркой вначале. Пусть даже 59 и 99, но лишь бы только пятерка. Пятерка не сложилась, хотя я пыталась снова переходить на кофейную диету.
– Я буду тебя пытать, я буду заставлять тебя есть пончики, если еще замечу, что ты голодаешь! – предупредил меня Федор. Он же водил меня на бизнес-ланчи, говоря, что он, конечно, любит синичек с огромными голубыми глазами, но в моем случае это становится просто недопустимым.
– Я толстая. У меня задница! – кричала я, старательно демонстрируя ему ту часть, которую, по моему мнению, требовалось уменьшить чуть ли не вдвое.
– А что, ты хочешь, чтобы я жил с женщиной без задницы? – возмущался Федор. – Я официально заявляю: если ты похудеешь в этой своей части, я тебя брошу сразу.
– Не бросишь.
– Почему?
– Потому что я буду прекрасна, и ты просто не сможешь меня отпустить, – самоуверенно заявляла я.
– Это возможно, – огорченно вздыхал Федор. – Но ты и так прекрасна. Пожалуйста, не худей больше. Можно, я тебе сварю пельменей?
– Фу, не произноси даже слова такого при мне! – возмущалась я.
Но в результате всех этих диверсионных мероприятий стрелка весов не сдвинулась ни на миллиметр, убив во мне таким образом всякую мотивацию. Что и говорить, трудно не жрать, если от этого нет никакого толку. И уж во всяком случае, я вдруг поняла, что страстно, всей душой хочу, мечтаю сделать оливье, сделать селедку под шубой или даже (о, несчастная!) пироги. И не только приготовить, но и съесть. Что поделать, человек слаб. В десять часов мы сели провожать старый год, налили клюющей носом Соньке тархуна, а себе – полусладкого. И понеслась.
– Ну, с наступающим! – торжественно произнес еще трезвый Федор. – Желаю, чтобы в следующем году сбылись все твои мечты.
– О, и тебе того же! – кивнула я, еле сдерживаясь, чтобы не добавить в духе мультика «Ну, погоди», что лучший мой подарочек – это ты. И мечта тоже. Ладно, будем мечтать про себя.
– Ну, вздрогнули? – улыбнулся он, и мы чокнулись хрустальными бокалами. И понеслась.
– Салатик?
– Да, спасибо. И рыбки положи.
70 
