очень нудно 
44 
– Коршиков тоже был там?
– Да, я увидел его рядом с ее дверью. Но в квартиру он не заходил. По-моему, там, в спальне у Зои, была его жена. Ведь это она обнаружила труп…
– Ладно, Стас, ты извини, что я на тебя наехала… Но согласись, то, что ты спустя несколько часов после убийства оказался в ее спальне вместе с зеваками, не могло не насторожить меня. А что касается жены Коршикова, то я непременно спрошу ее о тебе.
– Мне можно идти?
– Да, иди. И постарайся не отключать свой сотовый. Ведь ты хочешь мне помочь найти убийцу Зои?
– Конечно.
– Значит, я могу рассчитывать на твою помощь?
– Безусловно.
Он собрался уже уйти, как услышал:
– А ты знаешь, что удушена еще одна женщина?..
Он замер, замотал головой, запуская пальцы в волосы и словно бы желая оторвать голову… Когда он поднял к ней свое лицо, она внимательно посмотрела в глаза Стасу.
– Слышал?
Но он ей не ответил.
Отпустив все еще находящегося под впечатлением от последней новости Стаса на все четыре стороны, Юля вернулась в зал, где увидела вместо своей домработницы Зимы – девушки с простым лицом и затянутыми в узел волосами – совершенно другого человека. В кресле, освещенная ярким светом, сидела обворожительная молодая леди с копной пышных кудрей над высоким лбом. Разглядывая себя в зеркале, она была страшно довольна.
Юля подошла к ней, стараясь не смотреть на Коршикова. И хотя он держал в руках всего лишь фен, ей все равно казалось, что вместо провода у Наташи за спиной болтается удавка…
Еще разговаривая в холле со Стасом, Юля решила вести себя с Михаилом Георгиевичем как можно осторожнее, чтобы не спугнуть его и иметь возможность проследить за ним. И как ни старалась она быть объективной, ей казалось, что она стоит рядом с убийцей, удушившей двух молодых женщин. Ну, конечно, это Коршиков, кто же еще мог знать свою соседку Зою Пресецкую и ее лучшую подругу?! И кому, как не ему, захотелось в пылу своих бредовых фантазий осквернить их женское естество, обрив им головы?.. Тем более что она где-то читала, будто в волосах заключена вся сила человека. Что, если этот парикмахер одержим маниакальной идеей стать сильным при помощи волос, срезанных с голов своих жертв?
Она задумалась, а потому не сразу услышала, что к ней обращаются.
– Вы хотите сделать прическу?
У Михаила Георгиевича был низкий и даже приятный (несмотря на то что он в ее глазах уже превратился в маньяка) голос. Должно быть, им он и околдовывал своих жертв. Поразили и его необыкновенно длинные и белые пальцы, которыми он развязывал и снимал с шеи и груди Наташи темно-синюю болоньевую накидку, стряхивая на пол состриженные волосы.
– Нет, спасибо, – отозвалась слабым голосом Юля, пытаясь представить себе, как мог он вот этими белыми тонкими пальцами, покрытыми красноватыми волосками, душить сначала Зою, а потом и ее подругу.
«Стас мог просто не заметить, когда он вошел в свой подъезд. Или не придать этому значения. Он же сам сказал, что если бы и увидел входящего в подъезд парикмахера, то воспринял бы это как должное. Коршиков же сосед Пресецкой».
– Нет… В следующий раз… У вас… золотые руки, я Наташу не узнала…
– Спасибо. Не забудьте забрать из гардероба вашу сумочку… – Коршиков говорил совершенно бесстрастным тоном, как заводная кукла.
– Наташа, забери сумочку и поехали домой, – поторопила ее Юля, не желая больше ни минуты задерживаться в этом сине-желтом аду. – Здесь хорошо, но у меня что-то разболелась голова.
– Жалко, что ты не захотела сделать ни стрижку, ни укладку… – сказала со вздохом Наташа.
Юля не слушала ее. Она подняла голову и, не спуская глаз с портрета Пресецкой, вдруг спросила Коршикова, проходившего мимо:
– Михаил Георгиевич, а кто эта женщина?
Он остановился и тоже взглянул на портрет. Его лицо оставалось непроницаемым, словно он впервые видел Зою.
– Это ваша работа? Это вы фотографировали ее, чтобы повесить здесь портрет? – Она говорила это так, словно продолжала прерванный допрос, происходивший мысленно в ее голове, не задумываясь над тем, насколько странно могут звучать ее неожиданные для него вопросы. Или он ждал их?
И тогда Коршиков впервые за весь вечер посмотрел ей в глаза, и в его взгляде она прочла упрек.
– Нет, я только делал ей прическу, – холодно отозвался он. – А фотографировал ее кто-то другой. Вы что, были с ней знакомы?
– Да, можно так сказать.
– Это моя соседка. Она трагически погибла. Мне очень жаль. Прекрасная была женщина.
44 
