очень нудно 
49 
И тогда Юля сняла с полки Толстого «Петр Первый» – толстый том, страницы которого оказались практически склеенными. Видно было, что эту книгу уж точно никто не читал. И вот как раз там, среди листов, нашлись три небольших фотографии. Но только Зоя на них была не обнаженная, а в черном коротком кружевном халатике и с букетом белых роз. Она прижимала цветы к лицу и наслаждалась их ароматом.
– А ведь это не старая фотография, я видела этот халатик в ванной. Он почти новый. Значит, этот снимок сделан недавно.
Юля вертела фотографии, пытаясь увидеть хотя бы один признак, по которому можно было бы определить, кто именно фотографировал. Зоя была снята в своей спальне, рядом с туалетным столиком. Мужчина, подаривший ей этот букет, стоял неподалеку от нее и держал фотоаппарат в руках. Но почему эти снимки Зоя спрятала? Они были ей особенно дороги?
– По этим фотографиям ничего не определишь… Бесполезное занятие, – сказала Юля и протянула снимки Наташе.
Та тоже долго изучала их, пока не показала на туалетный столик и не спросила:
– А что это за книга там лежит? Книга или фотография?
Юля поднесла снимок к глазам и действительно увидела небольшую тонкую книгу или брошюру, на обложке которой был тоже изображен букет белых роз. Была и надпись – цифра 30, после чего все расплывалось, и невозможно было ничего прочесть.
– Постой, я где-то уже видела эту картинку… – Юля бросилась в кладовку, снова включила там свет и принялась перебирать картины. – Ну вот, я же говорила!
Она извлекла на свет эскиз, выполненный маслом и изображавший большой букет белых роз в темно-синей керамической вазе. Работа была не завершена, но отличалась точностью переданного цвета. Густые махровые розы с пышными лепестками разных оттенков, начиная от почти черных и палевых и кончая белоснежными и прозрачными, поражали своей красотой. В комнате словно бы заструился сладковатый аромат роз. Даже отсутствие фона не испортило удовольствия от созерцания этого маленького незаконченного шедевра. Холст был натянут на подрамник. Рама, которая придала бы натюрморту законченный вид, отсутствовала.
– И картину нашли, а я все равно ничего не понимаю… Ну и что, что на туалетном столике в спальне лежала фотография с этого натюрморта? Что в этом особенного?
– Наверное, ничего, – пожала плечами Наташа.
– Пора уходить. Ничего-то мы не нарыли, как сказал бы Корнилов. Он ждет от меня имя убийцы, а я хожу по квартирам убитых женщин, как по музеям, и рассматриваю картины…
Она открыла сумку и, сунув туда руку, вытащила целый килограмм ключей. Две связки переплелись, и их оказалось довольно трудно отцепить.
– Послушай, у меня должно было быть три связки. Вот эта, что без брелока, Званцевой, эта, с кусочком малахита – Зои… Постой, но если этот малахит здесь, то каким же образом я открыла эти двери? Какими ключами? Чьими?
Она пощупала свои карманы и извлекла из одного ключи, которыми открыла квартиру Пресецкой.
– Наташа, я ничего не понимаю. Выходит, я открыла эти двери ключами Холодковой. Да ты посмотри только! Все три связки абсолютно одинаковые!
Юля разложила три связки на столе и внимательно осмотрела каждый ключ.
– Похоже, подруги настолько доверяли друг другу, что обменялись ключами, – сделала заключение Наташа. – Очень интересно. Теперь мне понятно, кто забрал альбомы Зои.
– И кто же?
– Кто-нибудь из двух подруг. Или ее бывший муж. У него тоже наверняка есть ключи…
– Нет, у него нет ключей, потому что он здесь, на лестнице, на следующий день после убийства жены умолял меня открыть ему дверь.
– Значит, Званцева или Холодкова. Мы сейчас поедем к ним и все увидим. Хотя не думаю, что альбомы – улика. Если бы в них было что-то компрометирующее одну из подруг, то проще было бы просто сжечь фотографию, но не уничтожать все альбомы. И все-таки эта картина – шедевр, – вздохнула Наташа, все еще не выпуская из рук натюрморт с розами. – Жалко, что нельзя забрать. Красота-то какая…
– А это что за штамп?
Юля перевернула холст и увидела округлую фиолетовую печать.
– Думаю, это торговый штамп фирмы, которая изготовляет такие заготовки. Видишь, как все аккуратно сделано: холст натянут и отлично загрунтован. Она где-то купила его…
Наташа вернула картину в кладовку, Юля выключила везде свет, и они, так ничего нового для себя и не выяснив, покинули квартиру Зои Пресецкой.
Жилище Званцевой резко отличалось от Зоиного. Как и говорил Корнилов, Ира жила бедно. Она ела и пила из потрескавшейся старой посуды, доставшейся ей наверняка еще от матери, спала на продавленном топчане с протертой обивкой, укрываясь старыми ватными, живописными от заплат одеялами, и смотрела черно-белый телевизор «Горизонт».
49 
