140 
Они принесли носилки и положили тебя на них. Я кричала и плакала, а Ариф-эфенди просил их не резать тебя, дать нам похоронить тебя целым. Но они отказались. Они сказали, что так положено. Кем положено?
Помнишь, как одеяло открылось, когда они поднимали носилки? Зачем они сняли с тебя свитер? Почему у тебя была такая синяя кожа? Что они с тобой сотворили? Почему ты так смотрел на меня, ты на меня так никогда не смотрел!
Потом я упала в обморок. И я точно знаю, что тогда наш ребенок умер. Он не мог жить. Пока я лежала в обмороке, он умер. И это было все. Я знала, что это конец.
Теперь ты хочешь обвинять меня? Теперь ты можешь упрекнуть меня в том, что я сделала неправильный выбор? Зачем ты так говоришь, Махач? Ты же знаешь, что выбора у меня не было! Разве теперь я могла отказать Арифу-эфенди, который проявил обо мне такую заботу? Который поехал за твоим телом, когда оно было не нужно даже твой собственной матери? Который был так добр ко мне и только раз попросил меня о чем-то. Разве я могла ему отказать, Махач? После всего, что он для нас сделал? Это ты послал меня к нему. Разве у меня был выбор?
* * *
В основном с нами едут женщины — торговки одеждой. В проходах стоят их большие клетчатые сумки. На мне черная юбка, скрывающая живот, и белая водолазка. Дорога, по которой мы едем, совершенно плоская, не то что та, которая ведет к нам в село. Почему-то на память приходят белые кости, вывалившиеся из скал на дорогу. Мужчину зовут Аслан, как моего племянника.
Когда мы выезжали из Махачкалы, стояла осень, но было много солнца. Здесь солнца нет ни грамма, только серое небо и черные деревья. За окном один маленький город меняется на другой. Утро меняется на день, а день на вечер. Я постоянно сплю. У меня затекла спина от неудобного кресла.
Окно закрыто, но я все равно чувствую за автобусом холодный воздух и чужой запах. Когда мы приедем?
Аслан играет роль моего мужа. Все так и думают, что он мой муж. Не будет же беременная ехать в Москву на автобусе с посторонним мужчиной. Иногда он спрашивает меня, не нужна ли мне вода или еда. Он держится очень вежливо, как будто хочет предупредить любое мое желание.
Пахнет едой — жареной курицей, яйцами и картошкой. Меня тошнит от этих запахов. Все тело затекло. Вот как моя жизнь повернулась.
Когда окончательно стемнело, я вместе с другими женщинами выходила в туалет. Мы немного отошли от автобуса и сели на корточки у края дороги. Вокруг было темно и тихо, было слышно только, как льется моча. Потом мы вернулись в автобус. Я шла последней. Сказали, нам ехать еще день. Я не выдержу этой дороги. Но у меня нет выбора.
Если бы вы только знали, что я еду туда для того, чтобы стать орудием мести. На какой-то миг у меня появляется желание рассказать всем об этом, крикнуть на весь автобус. Но я этого не сделаю. Аслан пристально следит за мной. Но я молчу не поэтому. Я не крикну никогда. Я могу крикнуть, но я молчу.
* * *
Второй день езды был еще трудней. Шел мелкий дождь. Окно вспотело, и я не видела ни домов, ни деревьев, из окна приходил только вспотевший серый свет.
Несколько раз за ночь я просыпалась от боли в спине. Аслан не спал. Он постоянно смотрит в окно. Мне тяжело сидеть рядом с ним. Я молюсь, не переставая молюсь. Прошу Аллаха дать мне сил выдержать дорогу до конца. От молитвы мне становится легче. Я засыпаю. Просыпаюсь и снова молюсь.
К вечеру мы приехали на вокзал. Я не успела ничего рассмотреть. Нас встретили — мужчина и женщина, похожая на Асю. Сначала я приняла ее за Асю, но потом увидела, что это не она.
Мы сели в машину и снова поехали. Вот она какая — Москва, думала я, глядя в окно. Столько огней… Аллах, такими большими, как эти дома, могут быть только египетские пирамиды! Я не могла оторваться от окна. Никогда бы не смогла жить в таком городе, я боялась бы выйти на улицу — страшно даже рядом стоять с такими большими домами. Как будто ты муравей, а перед тобой не дом, а гора. Ах-х-х, выдохнула я, когда мы проехали фонтан! Что это был за чудесный фонтан. Несколько прекрасных струй, из которых получаются фигуры, били из земли. И они были разноцветные — красные, зеленые! Машины проносились по дороге, у меня кружилась от них голова. Аллах, Ты столько благ дал этим людям, а они все равно остались такими злыми и алчными. Сколько им надо, чтобы насытиться? Сколько им надо, чтобы перестать приезжать к нам и убивать?
Мне было страшно, но я хотела смотреть еще и еще. Ах-х-х, а какие кафе и рестораны мы проезжали — «Шоколадница», «Кофе-Хаус». Мне было интересно: какую еду в них подают? Наверное, надо быть очень богатым, чтобы ходить в такие рестораны, думала я. Аллах, чего этим людям не хватает? Чего они хотят от нас?
140 
