109 
— Ну?
Тук-тук-тук.
Элизабет пулей вылетела из комнаты.
— Нужно открыть дверь! — бросила она через плечо.
— Тебе не удастся улизнуть от меня, Лиззи Хочкис! — донесся до нее зычный окрик леди Дэнбери. Ей также показалось, что она слышала, как Кэролайн буркнула себе под нос: «Предательница», — однако к этому моменту Элизабет целиком поглотило тревожное предчувствие, что по ту сторону тяжелой двери стоит Джеймс.
Она сделала глубокий вздох. Что ж, если и так, ничего не поделаешь. И распахнула дверь.
— О, мистер Рейвенскрофт. Добрый день… — Почему она чувствует себя такой разочарованной?
— Мисс Хочкис. — Он кивнул. — Моя жена здесь?
— Да, в гостиной с леди Дэнбери.
Блейк вздрогнул:
— Полагаю, мне лучше зайти позже.
— Блейк? — услышали они голос Кэролайн, в котором сквозило отчаяние. — Это ты?
Элизабет подтолкнула Блейка.
— Слишком поздно.
Шаркая ногами, Блейк нехотя поплелся в гостиную. Он напоминал восьмилетнего мальчугана, ожидающего взбучки за проделку с лягушкой, которую он запустил в наволочку.
— Блейк! — чуть ли не пропела Кэролайн с нескрываемым облегчением.
— Леди Дэнбери, — промямлил тот.
— Блейк Рейвенскрофт! — воскликнула леди Дэнбери. — Я не видела тебя с восьмилетнего возраста.
— Я прятался.
— Хм!.. Что-то вы все стали чересчур дерзкими. Никакого почтения к преклонным летам.
— Как поживаете, леди Дэнбери? — осведомился Блейк.
— Не пытайся сменить тему! — отрезала графиня. Кэролайн повернулась к Элизабет и прошептала:
— А какая была тема?
Леди Дэнбери прищурилась и погрозила Блейку пальцем:
— Ты так и не объяснил мне, как тебя угораздило сунуть лягушку в наволочку подушки мисс Бауотер.
— Она была кошмарной гувернанткой, — ответил Блейк, оправдываясь, — и потом, идея принадлежала Джеймсу, а не мне.
— Не сомневаюсь, но тебе следовало проявить принципиальность и… — Леди Дэнбери внезапно осеклась, метнув несвойственный ей испуганный взгляд в сторону Элизабет, которая тут же сообразила, что ее хозяйка даже не подозревает, что инкогнито Джеймса раскрыто.
Поскольку Элизабет меньше всего хотела затрагивать эту тему, она потупилась и принялась усиленно изучать свои ногти. Спустя секунду она подняла глаза, моргнула и с притворным удивлением спросила:
— Вы говорили обо мне?
— Нет, — ответила графиня с озадаченным видом. — Я даже не упоминала твоего имени.
— О, — вымолвила Элизабет, решив, что нужно изобразить рассеянность, — просто я увидела, что вы смотрите на меня, и решила…
— Пустяки! — поспешно бросила леди Дэнбери. Она повернулась к Блейку, открыла рот, видимо, собираясь дать ему нагоняй, но не произнесла ни слова.
Элизабет прикусила губу, сдерживая смех. Бедная леди Дэнбери отчаянно желала отчитать Блейка за проказы двадцатилетней давности, но не решалась из опасения, что всплывет имя Джеймса, поскольку думала, что Элизабет не знает правды.
— Не хотите ли чаю? — В гостиную ввалилась Сьюзен, согнувшись под тяжестью перегруженного подноса.
— Очень кстати! — У леди Дэнбери был такой вид, словно она сейчас выпрыгнет из кресла, так она спешила сменить тему разговора.
На сей раз Элизабет не выдержала и прыснула. Милосердный Боже, когда только она успела развить такое чувство юмора, что ее забавляет собственное фиаско?
— Элизабет! — шепнула Кэролайн. — Вы что, смеетесь?
— Нет. — Она кашлянула. — Я кашляю.
Кэролайн пробормотала что-то себе под нос, не слишком лестное для Элизабет.
Сьюзен с грохотом поставила поднос на стол, но ее оттеснила леди Дэнбери, которая, придвинувшись к столу, объявила:
— Я разолью.
Сьюзен попятилась, налетев на Блейка, который рухнул на диван рядом с женой и прошептал:
— Для полноты картины не хватает только Джеймса.
— Прикусите язык, — буркнула Элизабет, даже не подумав извиниться.
— Леди Дэнбери не знает, что Элизабет в курсе, — сообщила ему шепотом Кэролайн.
— О чем это вы там шепчетесь? — гаркнула графиня.
— Ни о чем! — воскликнули все хором. Трудно было сказать, кто из троицы отрицал громче.
На короткое время, пока леди Дэнбери наливала чай Сьюзен, воцарилось молчание, затем Блейк склонился ниже и шепотом спросил:
— Кажется, стучат?
— Перестань дразнить! — шикнула на него Кэролайн.
— Это кот, — твердо сказала Элизабет.
109 
