очень нудно 
53 
— Точно.
— Почему?
— Копы, возможно, к этому причастны. Во всяком случае, боссы Винса могут на них надавить. А кроме того, мы имеем дело с государственным ведомством, а государственные ведомства обычно сотрудничают друг с другом.
— Это отдает паранойей.
— Глаза у них могут быть везде. Если на них работает судья, почему не еще несколько копов?
— Но ты мне говорил, что уважаешь Кеннбека. Ты говорил, он хороший судья.
— Хороший. Прекрасно разбирается в законах и справедлив.
— Почему же он работает на этих киллеров? Почему нарушает клятву, которую давал при вступлении в должность?
— Сотрудник спецслужбы остается им до самой смерти. Это закон жизни, не мое изречение. И в большинстве случаев так оно и есть. Некоторые верность спецслужбе ставят превыше всего. Кеннбек работал в нескольких разведывательных организациях. Прожил в том мире три десятилетия. Вышел в отставку примерно десять лет тому назад, в пятьдесят три года, еще полным сил мужчиной, и ему требовалось найти себе занятие. У него был юридический диплом, но ему не хотелось идти в адвокаты, его не привлекала каждодневная суета. Зарегистрировался кандидатом на должность судьи, выиграл выборы. Думаю, он относится к своей новой работе серьезно. Но в спецслужбах он проработал гораздо дольше, чем в суде, вот прошлое и не отпускает его. А может, он и не уходил в отставку. Может, какая-то никому не известная спецслужба по-прежнему выплачивает ему ежемесячное жалованье. Может, его отставка — ширма, и он лишь номинально ушел со службы и стал судьей в Вегасе, чтобы его боссам было на кого положиться в суде этого города.
— Как такое могло быть? Я хочу сказать, они же не могли знать наверняка, что он выиграет выборы.
— Может, результаты подтасовали.
— Ты шутишь, да?
— Помнишь, как лет десять тому назад один чиновник из избирательной комиссии Техаса признался, что результаты первых местных выборов, которые выиграл Линд он Джонсон, подтасованы. Парень сказал, что все эти годы мучился угрызениями совести. Мог бы и не мучиться. Никто и бровью не повел. Такое случается постоянно. Добиться нужного результата в местных выборах, вроде тех, на которых победил Кеннбек, сущий пустяк, если у тебя есть деньги и поддержка влиятельного государственного ведомства.
— А почему Кеннбек понадобился им в суде Вегаса, а не Вашингтона, Нью-Йорка, какого-нибудь другого города, играющего заметную роль в жизни страны?
— Вегас — очень важный город, — ответил Элиот. — Если ты хочешь отмыть деньги, лучшего места не найти. Если тебе нужен фальшивый паспорт или поддельное водительское удостоверение, ты можешь выбирать из нескольких лучших мастеров этого дела, потому что большинство из них живет здесь. И если ты ищешь киллера, торговца оружием или отставного офицера, чтобы сформировать отряд для заморской войсковой операции, здесь ты найдешь всех. В сравнении с другими штатами, у Невады меньше всего своих законов. Низкие налоги. Нет подоходного налога, идущего в казну штата. Регулирование банковской, риелторской и всякой другой деятельности, за исключением игрового бизнеса, не столь жесткое, как в других штатах. Поэтому Невада привлекает людей, которые стараются потратить и инвестировать грязные деньги. Опять же, Невада предлагает больше личной свободы, и это, по моему разумению, хорошо. Но более свободно здесь себя чувствуют и некоторые государственные ведомства. В частности, спецслужбы. И для них Вегас — очень важный город.
— То есть глаза у них действительно везде.
— В определенном смысле, да.
— Ладно, пусть боссы Кеннбека могут повлиять на полицию Лас-Вегаса. Неужели копы допустят, чтобы нас убили? Неужели пойдут на такое?
— Скорее всего, они не обеспечат должной защиты, чтобы это предотвратить.
— Да у какого государственного ведомства есть право так попирать закон? Какое государственное ведомство может располагать правом убивать невинных граждан ради достижения своих целей?
— Я и пытаюсь понять, какое именно. И мне страшно.
Они вновь остановились на красный свет.
— Что ты все-таки хочешь сказать? — спросила Тина. — Нам придется полагаться только на себя?
— Во всяком случае, какое-то время.
— Но это же безнадежно. Что мы можем?
— Это не безнадежно.
— Двое обычных людей против них?
Элиот посмотрел в зеркало заднего обзора. Проделывал это каждую минуту после того, как повернул на бульвар Чарлстона. Никто их не преследовал, но не стоило терять бдительность.
53 
