92 
Армии, вернее, те их части, что решили схлестнуться именно в этом месте, все сближались. Шум — крики, грохот, топот сотен ног, лязг оружия и еще множество сопутствующих звуков — все нарастал, и напряжение увеличивалось во много раз. Воины бились все яростней, пытаясь уловить хоть несколько мгновений, чтобы как-то подготовиться к предстоящему. Однако этого никому не удавалось. А ведь ошибок обе стороны совершили столько, что в обычном состоянии противник ими непременно бы воспользовался. Тут же, как назло, привычные навыки подводили. Грым мысленно уже рычал от злости.
Момент, когда первая волна нападающих оказалась совсем близко, тролль скорее почувствовал, чем увидел. Николас оказался спиной к позиции своих врагов, в танце поединка сделав круг. Возможно, именно Грым помог ему среагировать правильно, а может, это была интуиция, которая в последние дни работала на всю свою мощь, или же подстегнула радость в глазах соперника, которую тот не смог скрыть, — не так уж важно, что подсказало молодому человеку совершить этот безумный поступок — просто прыгнуть в сторону, почти за спину своему противнику, рискуя нарваться на его клинок, открываясь и спереди, и сбоку, однако именно этот сумасшедший маневр спас ему жизнь. Помощь, пришедшая врагам, в этот момент сыграла против его соперника в том поединке. Соратники последнего слишком спешили. Несколько из них уже целились в спину Николаса. Именно их клинки и поразили того, против кого он сражался. Рев разочарования от понимания ошибки вплелся в общий грохот битвы. А парень лишь зло хохотнул и, улучив момент, подскочил к тем, кто секунду назад уже предвкушал его смерть. Первого из них полоснул по животу, второго, разворачиваясь, ударил рукоятью меча в висок. Третий получил удар в спину. И тут же Николас стал своего рода волнорезом в шторм. Враги, как морские валы, накатывались на него, и единственным спасением было то, что, если он отбил первые удары, противников тут же уносил этот бесконечный поток дальше. Насколько хватит его мастерства и удачи?
Александр оказался в иной ситуации. Непонятно как, но его противник сумел увлечь его к нескольким невесть как уцелевшим здесь деревьям. Их приходилось огибать не только им, но и несущимся солдатам. Это существенно замедляло их движение и давало этим двоим возможность продолжать поединок, лишь немного отвлекаясь на случайные удары со стороны. Рен-жу казалось, что мимо несется ураган, поднимающий тяжелые камни и что-то еще, столь же нелегкое, и будто все это летит с тем же грохотом и риском для любого, кто был столь неосторожен, что оказался в его эпицентре. Самому же Александру удалось укрыться. И пусть его укрытие хлипко и ненадежно, пусть опасно тем, что рядом с ним тот, кто так хорош в мастерстве убивать, но зато весь этот ураган не смел, не растоптал, не раздавил его собою. Может, стоило позволить ему увлечь себя, тем более что подоспела подмога, однако получилось вот так. И приходилось бороться и выживать в создавшихся условиях. И он снова и снова поднимал меч, нанося удары и ставя блоки, уходя от атак и нападая, увертываясь и отбивая клинок противника и даже атаки тех, кто, вынырнув из урагана, пытался вклиниться в противостояние этих двоих.
Все закончилось неожиданно. В бой снова вступили маги. Не те, которые управляли страшным колдовством, что существенно прореживало армию противника на расстоянии, а обычные чародеи, которые тем не менее тоже были невероятно опасны. Применять масштабные по своей разрушительной силе заклинания, когда битва уже вновь распалась на множество поединков, невозможно. Вернее, это делают, лишь когда где-то есть большая группа врагов. Александр не знал, чем руководствовался маг, который швырнул свое заклинание в их сторону, все-таки он видел далеко не все, но его действие оказалось потрясающим. Что-то полыхнуло. Те несколько деревьев, между которых они «плясали», заскрипели и начали заваливаться куда-то вбок, заставив противников отпрыгнуть друг от друга. Однако на этом действие магии не закончилось. Только сначала показалось, будто бы она не задела людей. Раздался странный звук, словно что-то очень громко лопалось, и Александр почувствовал, что разом лишился всех своих сил. Ноги начали подкашиваться, а сам он заваливаться набок. Руки резко ослабели, и меч не выпал из них только благодаря тому, что уткнулся в землю, и падающее тело Ренжа утянуло его за собой. Пальцы еще лежали на рукояти, но уже не сжимали ее. Глаза офицера были раскрыты, но он видел все словно через какую-то мутную пелену и отстраненно, как со стороны.
92 
