очень нудно 
40 
— Это не в счет, как ты сама прекрасно понимаешь. Оливия не всегда была такой, какой ты видишь ее сейчас. Она пережила глубокую личную трагедию, потеряла самого близкого человека. Понимаешь? — Фрэнк горестно вздохнул. — Я сам перенес подобную утрату, но мое несчастье не сравнить с тем, что довелось испытать Оливии.
— Ты потерял близкого человека? — быстро спросила Кэт. — Кого?
— Я не хочу говорить об этом! — вдруг неожиданно резко произнес Фрэнк. — Не хочу!
Она растерялась, но все-таки пролепетала, робко поглядывая на него:
— Просто я соболезную тебе и…
— Правда? Ха! Благодарю! Но что толку от твоих соболезнований? Можешь оставить их при себе.
Кэт вспыхнула.
— Что ты себе позволяешь?! — воскликнула она, поднимаясь. Ее нижняя губа дрожала.
— А что такое? — прищурился Фрэнк.
— Сам прекрасно понимаешь! Даже со служанками так не разговаривают, как ты со мной. Я пришла сюда, чтобы мы с тобой… А ты… Как ты можешь?! — Она быстро подняла с ковра платье и принялась вертеть его в руках, намереваясь надеть. — Если тебе нужно излить на кого-нибудь накопившуюся в душе злость, сними на ночь профессионалку, заплати ей как следует и издевайся. Может, у тебя и впрямь есть такая потребность, откуда мне знать? Но с собой обращаться таким образом я не позволю.
— Тем более бесплатно, — процедил Фрэнк.
Он произнес это очень тихо, но Кэт услышала и принялась еще лихорадочнее вертеть платье, что, как и следовало ожидать, привело к еще большей путанице.
Заминка оказала на Фрэнка благотворное воздействие. За те несколько мгновений, пока Кэт тщетно пыталась разобраться, где у платья верх, а где низ, он словно опомнился. Провел рукой по лицу, а когда отнял руку, в его глазах уже было другое выражение.
— Кэт, — тихо позвал он.
Но она даже не взглянула на него.
— Ну не надо, не уходи! Я… подонок. Признаю и прошу прощения. Сам не понимаю, что на меня нашло. Из всех, кого я знаю, ты меньше всего заслуживаешь подобного обращения. — Фрэнк поднялся и шагнул к ней. — Умоляю, не оставляй меня в такую минуту. Именно сейчас ты нужна мне больше всего на свете!
Он взял Кэт за плечи, повернул лицом к себе и прижался к губам. Сначала легонько, будто боясь спугнуть страстью, которая мгновенно вспыхнула в нем. Но уже второй поцелуй был таким пылким, как только можно вообразить.
Когда, поддавшись пламенному натиску, Кэт расслабилась и сама прильнула к Фрэнку, он прижал ее к своей груди и, гладя по волосам, произнес:
— Пойми, я еще до конца не пережил боль утраты, поэтому мне трудно обсуждать эту тему. Постарайся не принимать моего… э-э… поведения на свой счет.
Кэт подняла голову и посмотрела на него снизу вверх.
— Только один вопрос: речь идет о женщине?
В глазах Фрэнка промелькнуло удивление.
— О женщине? С чего ты взяла? Нет, вовсе не о женщине. Но это ничего не меняет.
Лишь на мгновение в его взгляде отразилась внутренняя боль, но для Кэт этого было достаточно, чтобы понять, какие чувства его терзают. Едва не расплакавшись от сочувствия, она вновь прижалась лицом к груди Фрэнка. Она почти физически ощущала, как он страдает.
— Мне хочется, чтобы ты знал, — прошептала она. — Если у тебя когда-нибудь — не сейчас, а в будущем — возникнет желание рассказать мне о том, что произошло…
— Я понял, — прервал ее Фрэнк. — Спасибо, но пока я совершенно к этому не готов. В данное время тебе придется с этим смириться. Только на таких условиях мы можем достичь какого-то согласия. Не задавай вопросов и не пытайся что-то узнать каким-либо иным способом. Моей потери это не вернет, а только рану разбередит.
— А вдруг выяснилось бы, что я могу тебе чем-то помочь? — осторожно произнесла Кэт.
Несколько мгновений он молчал, потом решительно произнес:
— Забудь об этом. Я не хочу вдаваться в воспоминания — и точка!
Кэт вздохнула.
— Ох и трудно с тобой!
— Почему?
Она невольно усмехнулась этому вопросу. Он еще спрашивает!
— Наверное, ты считаешь, что проявление эмоций — это слабость? Так вот позволь заметить, что это типично мужское заблуждение.
— А мне безразлично! — вспылил Фрэнк. — Я такой, как есть, и меняться не намерен!
Отстранившись, Кэт посмотрела прямо ему в глаза.
— Хорошо. Но, допустим, я не согласна воспринимать тебя таким, какой ты есть, что тогда?
Фрэнк ответил ей гневным взглядом. Ноздри его слегка раздувались.
40 
