42 
Наскоро сполоснувшись под душем, Кэт вытерлась одним из множества висящих в ванной пушистых махровых полотенец. Затем вернулась в спальню, где ей пришлось облачиться в ту самую одежду, в которой она пришла сюда вчера вечером. Взглянув на себя в зеркало и мельком подумав о том, как странно выглядит утром в вечернем платье, Кэт отправилась вниз.
Идя по коридору к лестнице, она с интересом поглядывала по сторонам. Ей было очень интересно, как живет Фрэнк. По обеим сторонам тянулось немало дверей, но все были закрыты и, что за ними находится, оставалось тайной.
В какой-то момент Кэт остановилась перед очередной дверью, раздумывая, будет ли большим нахальством, если она на минутку заглянет внутрь помещения. В конце концов любопытство перевесило все остальные соображения, и Кэт отворила дверь.
Комната тоже оказалась спальней, хотя из-за плотных темно-синих штор там было так сумрачно, что сразу почти ничего не удалось разглядеть. Только когда глаза Кэт привыкли к полумраку, она различила широкую двуспальную кровать, кресла, диван, картины на стенах и фотографии в рамках, стоящие где только можно — перед трюмо, на тумбочках, каминной полке, журнальном столике.
Больше всего Кэт заинтересовали фотографии, и она направилась к ним, но даже взять в руки ни одной из рамочек не удалось.
— Вот ты где! — раздалось с порога.
Кэт едва не подпрыгнула от неожиданности.
— Фрэнк! Как тихо ты подошел!
— Ничего не тихо, как обычно, — хмурясь, произнес он. — Я ищу тебя. А что ты здесь делаешь?
Кэт замялась, не зная, как объяснить свое присутствие в этой комнате. Простое любопытство представлялось ей недостаточно весомым поводом для проникновения в чужую спальню. Наконец она просто пожала плечами.
— Ничего.
— Что-то ищешь? — тихо, с нотками подозрительности в голосе спросил Фрэнк.
Кэт немедленно почувствовала себя застигнутым на месте преступления злоумышленником.
— Я… Ты неправильно понял, Фрэнк. У меня и в мыслях не было что-то вынюхивать.
Он смерил ее взглядом, от которого повеяло холодом.
— И все-таки меня не покидает ощущение, что ты неспроста оказалась здесь. Шпионишь?
— Что ты! Нет… Просто… у тебя такой большой дом, столько комнат, ну… мне и стало интересно, неужели это все спальни?
— И как, удостоверилась?
Кэт почувствовала, что краснеет.
— Э-э… да.
— А куда ты направлялась, когда я тебя окликнул? — спросил Фрэнк.
— Я…
Ей почему-то показалось, что Фрэнку не понравится, если она скажет правду — что хотела посмотреть фотографии. Ведь семейные снимки тоже являются частью личной жизни, которую Фрэнк так рьяно оберегает от посторонних глаз.
— Ну, здесь очень мало света, — принялась выкручиваться Кэт. — Я и подумала, раздвину шторы, а заодно и посмотрю, какой вид открывается из окна. — Она говорила это, а сама гадала, поверит ли Фрэнк ее словам.
Но узнать наверняка ей так и не удалось. Немного помолчав, Фрэнк сказал:
— Если тебе вздумалось поискать в моем доме следы присутствия какой-нибудь женщины, ты напрасно трудилась. Их здесь нет. Впрочем, не скрою, ты могла бы их обнаружить около года назад. Тогда у меня был роман с одной особой. Но мы разорвали отношения, и с тех пор у меня не ночевала ни одна подружка. — Взглянув прямо ей в глаза, он добавил: — За долгий период времени ты первая женщина, с которой я провел ночь под крышей собственного дома. Но предупреждаю сразу: это ровным счетом ничего не означает. Так что не строй понапрасну никаких планов на мой счет. Понятно?
— Да, — как можно беззаботней пожала Кэт плечами.
На языке ее вертелось: а как же Оливия? Разве с ней ты не проводишь время под крышей своего дома? Но она благоразумно промолчала.
— Если тебе так уж интересно знать, — продолжил Фрэнк, — могу сказать, что это спальня моих родителей. Они останавливаются в этой комнате, когда приезжают сюда из Норвича.
Значит, родители Фрэнка живы, подумала Кэт.
Прежде ей казалось, что, говоря о потере близкого человека, он подразумевает отца или мать, но сейчас она поняла, что это не так.
— Ясно, — сказала Кэт, следуя за Фрэнком в коридор. — Извини, если мое любопытство оскорбило тебя. Я не подразумевала ничего предосудительного.
— Хорошо, если так, — более добродушным тоном произнес он. — Надеюсь, ты не зарабатываешь на жизнь кражей фамильных драгоценностей или столового серебра?
42 
