очень нудно 
64 
– Про казино я поняла, – сказала Марина задумчиво. – Чего еще я не знаю?
– Это все.
– Если было чуть-чуть казино, значит, были чуть-чуть и девки, – твердо сказала заметно протрезвевшая Надюха.
Логично, подумала Марина и не удержалась – ложечкой сняла крем с остатков пирога.
– Девок, – Разблюев прокашлялся, – точно не было.
– Врешь. Давай серьезно. Не та ситуация, чтобы его покрывать. Не может быть, чтобы ты ничего не знал. Вспоминай.
– Марина, – жалобно сказал барабанщик, – вчера ко мне приходил твой мент. Капитан. Мы с ним обсуждали эту тему. И договорились, что отодвигаем ее. Как бесперспективную.
– А сейчас мы думаем, – вставила Надя, – что рано! Рано отодвигать.
Разблюев сменил ритм. С босановы перешел на вальс. Раз-два-три. Раз-два-три. Установилась на несколько мгновений тишина, и стало слышно, как стучат, почти в такт, дождевые капли, ударяясь в окно. Напоминая, что у людей своя жизнь, а у природы – своя.
– Он тебя любит, Марина. Всегда любил.
– Это к делу не относится! – Надюха повысила голос (почему же не относится, раздраженно подумала Марина). – Одну любит, с другой трахается! Такое бывает сплошь и рядом. Вон, у Наташки как было: муж на руках ее носил, золото-брильянты дарил, прислугу нанял, пылинки сдувал – а потом мандавошек в дом принес…
– Надя!!! – закричала Марина, морщась. – Мы же – кушаем!!!
Разблюев сменил вальс на нечто резвое. Вдруг помрачнел.
– Успокойтесь обе, – велел он. – У меня нет никаких оснований думать, что Матвей сейчас зависает с блядями. На него это совсем не похоже. Он не распиздяй какой-нибудь. Он серьезный человек. К другому я бы на работу не пошел, ясно?
Марина впервые за много лет услышала, как барабанщик ругается, ей стало противно и расхотелось продолжать следствие; Надюха же, наоборот, сочла нужным ответить адекватно:
– И чего? Ты что, охуенный знаток человеческой природы? Знаешь, какие тихушники бывают? Мы же тебя не обвиняем в том, что он тебе все рассказывал про своих блядей, а ты нам признаться не хочешь. Мы просим тебя вспомнить. Может, ты что-то краем уха слышал…
Разблюев – по нему было видно – честно задумался.
– Два года назад… – медленно начал он, – у нас… работала одна деваха. Менеджер по продажам. – Надя и Марина синхронно выпрямили спины и сложили руки на груди. – Между прочим, очень толковая. Французский – в совершенстве. Внешность – четыре с плюсом… Все при ней. Брюнетка. Ноги, попа… – Барабанщик показал большой палец. – Она к Матвею… ну…
– Подкатывала?
– Вроде того. Но – очень культурно. То его одеколон похвалит, то пошутит, что галстук плохо завязан…
– Сука, – с чувством произнесла Марина.
– Не то слово, – согласилась Надюха. – Где она сейчас? Телефон есть?
– Год, как уволилась. Замуж вышла. За американца. В Штаты уехала.
– Откуда знаешь?
– Знать все – это моя работа.
– А где твой друг и босс – не знаешь…
Разблюев печально развел руками. Ничего не выйдет, подумала Марина. Надо прекращать глупую беседу. Выпроваживать обоих. В первую очередь – пьяную подружку. Тоже мне, специалистка по чужим тайнам. «У Ленки вон как было», «у Наташки вон как было»… А завтра она побежит к Ленке и Наташке, будет рассказывать, как было «у Маринки»? Конечно, мы, бабы, любим сплетни, но надо же знать меру. Что за жизнь она себе придумала? Все подруги при богатых мужьях, а эта – бегает в дырявых сапогах от одной к другой и сплетни собирает. Зачем? Боится, что перестанут звать в гости?
Не бойся, Надюха, не перестану я тебя в гости приглашать. Я тебя люблю. Но сейчас – отправляем к черту Надюху. Отправляем туда же барабанщика. Он, кстати, ее и подвезет до дома. А я сделаю вот что: деньги в охапку – и за шмотками! Шопинг! В одиночку! Не спеша, вдумчиво. Мне нужна новая куртка. Короткая. В пояс. С меховым воротничком. Под курточку – хорошие приятные сапожки. Не замшевые, а чисто кожаные. Не сильно нарядные. На каждый день. Под нынешнюю погоду. А под сапожки – сумку. Это надо сделать срочно. Сегодня. Сейчас. Во-первых, скоро декабрь, начнутся распродажи, и в магазинах будет не протолкнуться. А во-вторых, ничто так не успокаивает нервы, как хорошая пробежка по магазинам…
Судьба крупно сжалилась над ней. Предоставила целых пять полноценных часов. До самого вечера. Судьба так устроила, чтоб батарейка в ее телефоне разрядилась в тот момент, когда она, попрощавшись с гостями (Надюха уходить явно не хотела, только во вкус вошла, она бы Разблюева еще помучила, но в итоге именно он, джентльмен, ее повез домой), наскоро подкрасившись и выпив чаю с таблеткой валерьянки, выскочила из дома и села за руль. Батарейка умерла, и Марина, никем не потревоженная, провела много упоительных минут в торговых галереях близлежащих гипермаркетов, погружая проворные пальцы в кожу, мех, бархат и шелк, перебирая, придирчиво рассматривая, с аристократическим презрением выслушивая аккуратные советы продавщиц (что эти девочки могут понимать в трендах сезона?), жонглируя дисконтными и кредитными картами, уединяясь в примерочных, сладостно фиксируя уважительные, раздраженные и завистливые – да, завистливые! – взгляды конкуренток; и судьба даже позволила ей довезти связки огромных картонных сумок до дома, там неторопливо распаковать, разложить, включить свет – верхний и настенный – и перед огромными зеркалами еще раз все осмотреть, каждый шов проверить (чеки сохранены, не понравится – можно сей же момент вернуть обратно), покрутиться, приложить одно к другому, всласть покомбинировать, еще раз насладиться – и все без единой мысли о пропавшем Матвееве, как будто его никогда не существовало, в этом и заключается польза шопинг-терапии, в этом весь смысл: чтоб в голове плескалась только гордость за себя, такую красивую, молодую и умную, самую лучшую, королеву мира и окрестностей.
64 
