37 
– У вас есть стиль, юноша, – донеслось из-под стола. – Вы замечательно чувствуете карту.
Гремлина сменила личность, наглухо закутанная в черный балахон.
– Понтийский змеелюд, – прошептал Шон. – Гадское создание.
– И я решил пригласить вас сыграть со мной. К сожалению, мне не так уж часто попадаются достойные игроки.
– Э-э…я…
– Разумеется, – продолжил Иоканаан. – Поскольку я являюсь вызывающей стороной, вы можете назвать игру и ставку.
– Соглашайся, – прошипел Шон.
– Э-э… я согласен, – заявил Шах.
– Играть будешь в драконий покер, – быстро сказал Шон, – одну партию, ставка – умение фехтовать против всего твоего золота.
– Драконий покер, одна партия, умение фехтовать против всего моего золота, – повторил Шах.
– Умение фехтовать? – На этот раз за столом сидел заросший шерстью человечек, чем-то неуловимо смахивающий на белку.
– Забавно. Похоже, – рассуждал Иоканаан, – вы пришли ко мне за совершенно конкретной вещью. А такое со мной бывает не часто. У меня все-таки играло, а не антикварная лавка.
– Так вы не будете со мной играть? – спросил Шах, стараясь не добавлять в голос слишком уж много радости.
– Конечно, буду. – Иоканаан небрежным жестом втащил из воздуха запечатанную колоду, внимательно осмотрел восковую печать, вскрыл обертку, провел рукой по верхней грани колоды и протянул ее Шаху.
– Э-э… сдавайте вы, – попросил Шах.
– Вы настолько доверяете мне? – томно взмахнув ресницами, осведомилась роскошная красотка в открытом – слишком уж, по мнению Шаха, открытом – розовом платье. – Или вы так уверены в собственных силах?
– М-м-м, – выдавил враз покрасневший Шах. – Не могли бы вы…
– Вам мешал мой предыдущий облик? – заботливо осведомился черный как смола бес. – Я не буду больше его принимать.
– Кстати, – продолжил Иоканаан, – та парочка шулеров в зале называла вас мастером. Вы действительно принадлежите к гильдии?
– Нет, – сознался Шах.
– Как ни странно, – сказал Иоканаан, – я вам верю.
Он чуть встряхнул колоду – и пятерка верхних карт веером легла на стол перед Шахом.
* * *
– До сих пор не понимаю, – сказал Шах, когда герои наконец вышли на опушку леса верстах в трех от Префербурга. – Неужели он не догадался, что я… то есть мы играем нечестно.
– Честно – нечестно, – проворчал Шон. – Это еще как посмотреть. Знаешь, как говорят: не пойман – не вор. И потом, так даже интереснее.
– Интереснее?!
– Ну да. Теперь он еще пять лет будет думать, как мы сумели его провести.
– А если не придумает?
– Да что ты ко мне пристал! – вспыхнул Шон. – Сам же слышал, что он сказал напоследок – если не придумает, то найдет и спросит.
– А он…
– Ему в любом случае пора было проиграть, – пояснил Шон. – Потому что никто не сядет за один стол с действительно непобедимым игроком – кроме разве что психов, а с ними играть неинтересно. Всегда должна быть надежда, а чтобы эту надежду поддерживать, необходимо время от времени проигрывать.
– А… – начал Шах.
И в этот миг в воздухе перед героями ярко вспыхнул овал, из которого с диким воплем вылетел размалеванный тип с пылающим шестом в руках.
Реакция Шаха поразила даже Шона. Выхватив из мешка давешний загадочный меч, он легко уклонился от взмаха шеста и в каком-то совершенно невероятном полууклоне-полупадении достал своего противника выпадом.
– И это все?! – потрясенно выдохнул Шон. На всякий случай Шах потыкал мечом в оставшийся от типа плащ.
– Похоже, что да.
– А чего же вы хотели, – раздался визгливый голосочек откуда-то сверху. – Выставить послушника джеддов, которому и ста-то не исполнилось, против мастера меча с трехсотпятидесятилетним опытом.
– Ты! – Шах с ненавистью уставился на говорившего, оказавшегося маленьким, пухленьким и голым человечком с парой стрекозиных крыльев. – Это ты в моем сне! Ты впутал меня во все это!
– Я только выполнял волю богов, – поспешно заявил человечек. – Как, впрочем, и сейчас. Давайте-ка назад все это барахло, и не будем надоедать друг другу.
– Ба, – радостно произнес Шон. – А я о тебе знаю.
– Не можешь ты обо мне знать!
– Знаю-знаю, – осклабился Шон. – Ты – тот самый гад, которого послали боги, чтобы забрать душу Стиллема из Мачо. Парень спер у глорхов храмовые сокровища, но впопыхах побежал не в ту сторону и оказался на краю пропасти.
– Ничего не знаю, ничего не помню, – забормотал человечек.
37 
