81 
Савелий ничего не ответил и не пошевелился.
– Все, кто жрал концентрат, – голос седого мафиози доносился как со дна ущелья, – обречены. Они пустят корни, и их лица будут всегда обращены к солнцу. Спасутся только те, кто вообще не прикасался к траве. Их очень мало. Даже я, наверное, не спасусь, потому что слишком поздно узнал обо всем этом… А теперь – еще одно. Последнее и самое главное. Я, Савелий, тебя не знаю, и мне на тебя наплевать, ты – живой мертвец. Но Миша очень просил помочь тебе. «Помоги, – сказал он, – всем, кому сможешь, но за Савелия и его жену особенно прошу». Так он сказал. А я его очень уважал. И я сделаю, как он сказал. Я не Аллах, я не смогу тебя излечить. Но облегчить жизнь, дать еще один спокойный год или два года… Сейчас я подробно расскажу, как это сделаю. Потом ты скажешь «да». Или ты скажешь «нет». Мне все равно, что ты скажешь. У меня всегда очередь, от желающих нет отбоя… Но если ты скажешь «нет» – через час ты очнешься где-нибудь в центре города с ощущением, будто на пять минут потерял сознание. Ты вспомнишь все – свой журнал, свою редакцию, свою жену, своего арестованного товарища. Но меня, своего «друга» Мусу, никогда не вспомнишь. И этот разговор тоже не вспомнишь. А теперь – слушай меня внимательно.
10
В пять часов утра они подъехали к банку, и Герц снял со счета почти все свои деньги. Повинуясь инстинкту закоренелого буржуа, оставил несколько сотен, «на донышке». Тут же посмеялся над собой. Зачем оставил, для кого? Неловко распихал по карманам пачки купюр – переливающиеся, ультрасовременные, свободно конвертируемые, немнущиеся, негорючие, надежнейшие рашн рублз, украшенные портретами великих: от Владимира Мономаха до Аллы Пугачевой. Впрочем, отпечатанные в Китае.
Вернувшись в машину, стал выкладывать богатство перед Мусой. Тот вздрогнул и отстранился:
– Не здесь! И не сейчас.
– А когда?
Злодей, недавно снова оборотившийся мирным старичком, церемонно объяснил:
– Я беру оплату по факту. После доставки на место.
– Ясно.
– Спрячь деньги. И покажи мне свой телефон.
– У меня имплантат.
– Тогда отключись.
Герц послушно исполнил.
– Еще год назад, – сказал Муса, – перед отправкой мы обязательно удаляли все имплантаты. Держали свою клинику, хирурга… А сейчас другие времена. Приходится работать по ускоренной программе. Желающих слишком много.
– Наверное, – мрачно предположил Савелий, – скоро их будет еще больше. И вы озолотитесь.
Муса покачал головой:
– Наоборот. Если побегут все – мне придется закрыть бизнес. Начнется бардак, паника, истерики… Армия, двадцать пять полиций… Я не люблю работать в таких условиях. Но ты меня не отвлекай. У твоей жены тоже имплантат?
– Нет. Беременным не рекомендуют использовать подкожные средства связи.
– Правильно не рекомендуют. Скажешь ей, чтоб она тоже выключилась. И оставила аппарат дома. Абсолютно все нужно оставить дома. И никому ничего не говорить. Никаких прощаний, записок – совсем ничего. Ты меня понял?
– Да.
– Домашние животные у тебя есть? Собака, кошка, попугай?
– Нет.
– Это хорошо. А то бывает, знаешь… Мы вывозим пассажира, а он с собой любимую собачку тащит. Потом она бегает вокруг стебля и воет, как по покойнику…
– Что можно взять с собой?
– Что хочешь. Но на двоих должно выйти не более десяти килограммов багажа. Вертолет маленький.
– А что обычно берут… другие?
– Фотографии. Что-нибудь на память о родственниках и близких людях. Одежда, пища, лекарства, деньги, документы – это не понадобится. Там вам все дадут. Включая предметы гигиены, или как там… Сейчас мы едем к тебе домой, по дороге подумай, что взять. Фотографии возьми обязательно. Говорят, они хорошо помогают…
– В каком смысле?
Муса сделался серьезен:
– Когда начинается расчеловечивание, портреты родственников помогают замедлить процесс.
Савелий глотнул горькую слюну. Он чувствовал себя разбитым. Иногда знобило, в другие моменты вдруг бросало в жар. Час назад старый негодяй предложил ему маленькие, отвратительного бурого цвета таблетки. Сказал, что это экстракт сырой мякоти, облегчающий ломку. Но Герц гордо заявил, что больше не намерен жрать траву. Никогда.
– Как хочешь, – равнодушно ответил Муса. – Дальше будет хуже. Я бы на твоем месте послушал опытного друга…
81 
