98 
– Нет, – покачал головой Савелий. – Это писал Годунов. Его стиль. Он у нас джентльмен. Пишет вместо Валентины – она только подпись ставит.
– Не важно, – отмахнулась Варвара. – Читай дальше.
– «Теперь света хватит всем. Жить на десятом этаже станет проще и выгоднее, чем на девяностом. Пора честно признаться: жить на девяностом уровне, взирать на мир с высоты птичьего полета – это был перебор. Мы не птицы, мы – люди. Нам придется спуститься с небес. Нам придется сломать подвешенный в воздухе город – он теперь не нужен. Он уже умер, он был слишком помпезный, чрезмерно сложный и дорогой. Нам незачем жить так сложно, помпезно и дорого. У нас есть земля, ее много, на ней хватит места для тысячи простых городов. Нам придется вычистить авгиевы конюшни у подножий наших башен. Возможно, разрушить сами башни. Остальное доделает солнце. Оно нас просушит. Оно поджарит все, что было сырым. Оно отучит нас от вялой жизни в тени. Оно сделает тайное явным…»
Варвара протянула руку.
– Дай, – попросила она. – Я лучше сама.
– Извини, – вежливо возразил Гоша. – Читать вслух – это моя обязанность. Врачи рекомендуют. Каждый день не менее получаса…
– К черту врачей, – ответила Варвара, отбирая журнал. – Я ничем не болею.
Савелий посмотрел на жену – злую, решительную, красивую – и вздохнул.
– Жаль, – сказал он, – Евграфыч не дождался. Он был бы рад.
– Да, – ответил Гоша.
– Надо сходить, поправить могилу.
– Завтра сходим. Вернемся от дикарей – и сходим.
– Все-таки зря он так. – Савелий поморщился. – Никого не предупредил, исчез… Как будто мы дети малые… А мы его искали, голову ломали…
Гоша пожал плечами:
– Он был старый и умный. Ему было виднее. Здесь он сразу всем объявил, что прилетел помирать. Сказал, что всегда хотел жить в Москве, а помереть в деревне.
– Смените тему, – велела Варвара.
– Да. – Гоша привстал и закрыл окно. – Ты права. Есть разговор поважнее.
Он ссутулился и хрипло зашептал, быстро переводя взгляд с Савелия на Варвару:
– Слушайте, надо что-то делать. У меня есть подозрения, что наш спонсор и благодетель Глыбов в один прекрасный момент сядет в свой красивый вертолет и помашет нам ручкой. Сбежит куда-нибудь в Парагвай. Мы останемся без еды и без энергии. Волонтеры сразу разбегутся…
– С чего ты взял, – спросила Варвара, – что Глыбов сбежит?
– Кое-что слышал. Он, когда напивается, много чего говорит. В том числе и про Парагвай. Так что, братцы, предлагаю подумать о возвращении. Нам надо назад. В Москву.
– Хочешь идти пешком? – осведомился Савелий.
– Нет, – еще тише зашептал Гоша. – Я хочу захватить вертолет.
– Еще чего, – фыркнула Варвара.
– Но пешком – тоже вариант.
Савелий грустно усмехнулся:
– Я не дойду. Я наполовину стебель.
– Ты наполовину человек, – возразила Варвара. – Прекрати. Будешь ныть – я сама тебя в землю вкопаю. По пояс. И буду поливать. Чтоб не мучился. Понял?
– Понял.
– Не ругайтесь, – попросил Гоша. – Не время. Я могу пойти один. Четыреста пятьдесят километров – за две недели дойду. Автомат возьму – и пойду. Приведу помощь.
– Бред, – покачал головой Савелий. – Не верю. У нас есть Смирнов, он влиятельный мужик. Он не допустит, чтобы колонию бросили на произвол судьбы. Да и Глыбов не такой человек…
– А он человек? – с иронией спросила Варвара. – Вдруг он тоже расчеловеченный? И напивается, чтоб не заподозрили?
– Может, и расчеловеченный, – спокойно ответил Гоша. – Никто никогда не видел его без одежды. Но чтоб вы знали: здесь, в изоляторе, находится его жена. Анжелина. Уже семь с половиной месяцев. У нее третья стадия. Корневая система, боковые побеги и прочее. Когда он прилетает – сам ходит ее поливать, каждое утро.
– Это называется «любовь», – печально произнесла Варвара.
– Это никак не называется, – перебил Гоша. – Ее мозг уже не работает. Зачем она ему? Зачем ему колония? Зачем ему, миллионеру, Москва, которая теперь ходит ходуном? Нет, ребята. Он сбежит из страны. А нам с вами пора думать своей головой. И действовать.
– Но он, – возразил Савелий, – затеял расширение территории. Переговоры с дикарями. Если б хотел сбежать…
– Если бы я хотел сбежать, – раздраженно заметил Гоша, – я бы тоже развел бурную деятельность. Для отвода глаз. Строил бы планы, затевал новые проекты. Демонстративно. Чтоб ни у кого не возникло подозрения, что я мысленно уже на другом конце глобуса… Поэтому, брат, мы с тобой сделаем так: завтра как ни в чем не бывало опять поедем к местным. Доведем до конца сделку. Обменяем землю на повидло. Пусть все думают, что меня, старшину волонтеров, волнует только судьба колонии. А я начну собирать вещички. Пора в Москву, ребята.
98 
