175 
— Я буду раздавлена.
— Настолько, что может случиться очередной срыв, мисс Шоу? Очередной флакон тайленола?
Анжела вскакивает с протестом.
Уэйд Престон качает головой и спрашивает:
— В таком случае, мисс Шоу, кто позаботится об этих бедных детях?
Как только я покидаю свидетельскую трибуну, судья объявляет перерыв. Когда я прохожу в зал суда, Зои встает и обнимает меня.
— Мне очень жаль, — шепчет она.
Я знаю, она думает о Люси. О том, что я превысила полномочия школьного психолога, чтобы найти для этой девочки то, что сможет удержать ее в этом мире. И сейчас задается вопросом: неужели я увидела в этой девочке себя?
Краем глаза я замечаю фиолетовую вспышку. По проходу гордо вышагивает Уэйд Престон. Я мягко отстраняюсь от Зои.
— Я сейчас.
Я иду за ним в коридор, но держусь в сторонке, пока его приветствуют прихожане, пока он сыплет остротами с журналистами. Он насвистывает, он настолько доволен собой, что даже не замечает, что его преследует тень. Он поворачивает за угол и толкает дверь в мужской туалет.
Я вхожу следом за ним.
— Мистер Престон! — окликаю я.
Он удивленно приподнимает брови.
— В чем дело, мисс Шоу? Мне казалось, что люди, ведущие ваш образ жизни, никогда бы не перепутали уборные и не вошли в дверь, на которой изображен мужчина.
— Знаете, я педагог, а вам, мистер Престон, крайне необходим урок хороших манер.
— Вы так думаете?
— Да. — Я бросаю быстрый взгляд под двери кабинок: к счастью, мы в туалете одни. — Во-первых, о гомосексуализме. Это не стиль жизни. Я такой родилась. Во-вторых, я не выбирала влечение к женщинам. Меня просто к ним влечет. А вы сами выбрали влечение к женщинам? Это происходило во время пубертатного периода? Или когда вы закончили школу? Неужели это был один из вопросов выпускного экзамена? Нет. Гомосексуальность, как и гетеросексуальность, — это невозможность выбора. И я знаю это, потому что никто по доброй воле не захотел бы быть геем. Зачем подвергать себя насмешкам, обидным словам и физическому насилию, с которыми я столкнулась? Разве бы я хотела, чтобы на меня смотрели свысока и навешивали ярлыки такие люди, как вы? Зачем мне добровольно выбирать, как вы это называете, «стиль жизни», который так тернист? Честно говоря, я не верю, что человек, столько поездивший по миру, как вы, мистер Престон, остается таким зашоренным.
— Мисс Шоу, — вздыхает он. — Я помяну вас в своих молитвах.
— Как трогательно! Но поскольку я атеистка, это не имеет никакого значения. На самом деле я надеюсь, что вы все же прочтете о гомосексуализме что-нибудь посвежее, чем Библия, на которую вы ссылаетесь. После пятисотого года нашей эры на интересующую вас тему написано очень много.
— Вы уже закончили? Потому что я пришел сюда не просто так…
— Еще нет. Я еще много кем не являюсь, мистер Престон. Я не педофил. Я не футбольный тренер, не байкерша, равно как не все геи-мужчины парикмахеры, флористы или дизайнеры интерьеров. Во мне нет ничего аморального. Но знаете, кем я все же являюсь? Интеллигентным, толерантным, умеющим воспитывать детей человеком. Совершенно не похожим на вас. Но от этого я не становлюсь хуже, — говорю я. — Таким людям, как я, не нужно подстраиваться под окружающих. Необходимо просто, чтобы такие, как вы, расширили свой кругозор.
Я замолкаю и чувствую, что даже вспотела. Уэйд Престон, к счастью, хранит гробовое молчание.
— Что такое, Уэйд? — спрашиваю я. — Не привык получать сдачи от девушек?
Он пожимает плечами.
— Говорите, что хотите, мисс Шоу. Можете даже п´исать стоя, если вам нравится. Но ваши яички никогда не станут больше моих, уж поверьте мне на слово.
Я слышу, как он расстегивает молнию.
Я складываю руки на груди.
Тупик.
— Вы так и будете стоять, мисс Шоу?
Я пожимаю плечами.
— Ваш пенис не первый, с которым мне довелось повстречаться в жизни, мистер Престон.
С коротким вздохом Уэйд Престон застегивает ширинку и выскакивает за дверь. Я улыбаюсь во весь рот, так что даже становится больно, и включаю воду.
В туалет заходит незнакомый пристав. Он видит странную высокую женщину, которая смывает в раковину косметику и вытирает лицо дешевым бумажным полотенцем.
— В чем дело? — набрасываюсь я на него.
Он недоуменно таращится на меня, а я неспешно удаляюсь. В конце концов, кто он такой, чтобы говорить мне, что есть норма?
Прежде чем мама Зои будет давать показания, она хочет поговорить со своим стаканом воды.
175 
