22 
«Почему такая несправедливость? — как-то сказала Зои. — Когда тебе шестнадцать и ты боишься забеременеть — обязательно залетишь, но когда тебе сорок и ты истово хочешь забеременеть — не можешь?»
Я не могу смотреть Тодду в глаза.
— Мне очень жаль, — бормочу я, — но я ничем не могу помочь.
Я роюсь в кузове грузовика, перебираю какие-то инструменты, ожидая, пока он уедет. У меня есть работа, но я принимаю волевое решение на сегодня закончить. В конце концов, кто здесь главный? Мне лучше знать, когда заканчивать работу.
Я еду в бар, который проезжал раз пятьдесят по дороге на работу. Бар носит говорящее название «У Квазимодо» и отличается облупившейся краской и металлическими решетками на единственном окне, где вспыхивает эмблема чешского пива «Будвайзер». Иными словами, это не то место, куда заглядывают посреди дня.
Я вошел внутрь и, пока мои глаза привыкали к полутьме, был практически уверен, что я единственный посетитель у бармена. Потом я заметил женщину, пергидрольную блондинку. Она сидела за стойкой бара и решала кроссворд. У нее были голые липкие руки, а кожа тонкая и сморщенная; она показалась мне одновременно знакомой и незнакомой, как футболка, которую так часто стирали, что картинка спереди превратилась в некое размытое выцветшее пятно.
— Ирв, — обратилась она к бармену, — суглинистые залежи. Четыре буквы.
Бармен пожимает плечами.
— Иногда так называют имодиум.
— Лёсс, — говорю я, забираясь на стул.
— Лес? Какой лес? — удивляется она, поворачиваясь ко мне.
— Не лес, а лёсс. Два «с». Это осадочная илистая порода, которую наносит ветер в форме дюн и горных хребтов. — Я киваю на ее газету. — Вот ответ на ваш вопрос.
Она вписывает ответ ручкой в клеточки кроссворда.
— А вы, случайно, не знаете, что такое шесть по горизонтали: лондонское такси?
— Простите, — качаю я головой, — таких тонкостей я не знаю. Просто немного разбираюсь в геологии.
— Что желаете? — интересуется бармен, раскладывая передо мной салфетку.
Я оглядываю ряды бутылок у него за спиной.
— «Спрайт», — отвечаю я.
Он наливает газировку из шланга под баром и ставит передо мной стакан. Краем глаза я замечаю, что пьет женщина. Мартини. Мой рот непроизвольно наполняется слюной.
Над баром висит телевизор. Опра Уинфри рассказывает о рецептах красоты со всего мира. Нужно ли мне знать, как японкам удается сохранить свою кожу такой гладкой?
— Вы, наверное, профессор из Брауна?[4] — спрашивает женщина.
Я смеюсь.
— Да уж, — подтверждаю я. А почему нет, черт возьми? Я больше никогда ее не увижу.
А правда заключается в том, что я даже не закончил колледж. Меня отчислили из университета Род-Айленда за неуспеваемость уже сто лет назад, когда я был еще на младших курсах. В отличие от Рейда, примерного сына, успешно окончившего университет и работавшего финансовым аналитиком в бостонском банке до того, как открыть собственную инвестиционную фирму, я увлекался разными глупостями вроде метания теннисных мячей в пивные кружки и алкоголем. Сначала вечеринки устраивались по выходным, потом срывались занятия среди недели — только я вообще не ходил на занятия. У меня из памяти выпал целый семестр, и однажды я проснулся голый на ступенях библиотеки, не имея ни малейшего понятия, как там оказался.
Когда отец запретил мне возвращаться домой, я без приглашения обосновался на диванчике в квартире Рейда на Кенмор-сквер. Пошел работать ночным сторожем в торговый центр, но быстро потерял работу, как только начал постоянно пропускать дежурства, потому что не мог встать после дневного кутежа. Стал красть у Рейда деньги, чтобы купить дешевого пива, и прятал бутылки по всей квартире. Пока однажды утром не проснулся с похмелья и не обнаружил приставленный мне ко лбу пистолет.
— Рейд! Какого черта? — заорал я, пробуя подняться.
— Если ты пытаешься свести себя в могилу, Макс, — ответил он, — давай ускорим процесс.
Вдвоем мы вылили весь алкоголь в раковину. Рейд взял отгул и пошел со мной на первую встречу в клуб анонимных алкоголиков. С тех пор прошло семнадцать лет. Когда я повстречал Зои, мне было двадцать девять лет, я не пил и уже определился в том, как может заработать на жизнь человек без университетского диплома. Я вспомнил, что по-настоящему любил в колледже — геологию, и решил быть ближе к земле. Я взял кредит на открытие небольшого дела и купил первую газонокосилку, выкрасил борт своего грузовика и распечатал объявления. Может быть, я и не утопаю в роскоши, как Рейд и Лидди, но в прошлом году я получил двадцать три тысячи долларов чистого дохода и всегда могу взять выходной, чтобы позаниматься серфингом, если есть хорошие волны.
22 
