очень нудно 
39 
— Согласен, — кивнул Йен. — Ты ясно дала понять, что намного больше ценишь независимость.
— И определенность, — быстро добавила она.
— Вот как? — Йен приподнял брови. — И ты согласилась встретиться со мной, чтобы и мне определить место в твоей жизни?
В этот момент подошел официант с бутылкой вина, которую выбрал Йен. Последовал традиционный процесс осмотра наклейки, вытаскивания пробки, дегустации. Когда Йен одобрительно кивнул, официант подошел к Сандре, чтобы наполнить ее бокал, но она остановила его:
— Благодарю вас. Я предпочитаю воду.
Не хочет терять головы, мрачно подумал Йен. А я тем временем размякну, расчувствуюсь…
Официант наполнил его бокал и ушел.
Но Йен так и не притронулся к нему. Он заказал вино, подумав, что оно подойдет к выбранным блюдам. Если бы знал, что будет пить один, то даже не взглянул бы на винную карту. Отказ Сандры от вина, по его мнению, еще резче обозначил границу между ними.
Но вдруг он перестраховывается? Вдруг в каждой мелочи видит тайный знак? Может быть, стоит постараться очаровать ее, а не иронизировать? Ведь Сандра все-таки пришла на ланч.
Он постарался притушить гнев и посмотреть на вещи ее глазами.
— Прости меня. — Йену даже удалось изобразить улыбку раскаяния. — Я только все усложняю, да?
Сандра вздохнула. В голубых глазах появилось усталое выражение, отражающее ее внутреннее состояние.
— Наши взаимоотношения никогда не были простыми, Йен.
Он уже почти не сомневался, почему она оттягивала момент их встречи, и решился спросить напрямую:
— Почему же, Сандра? Это из-за той ночи?
Она вновь вспыхнула и отвела взгляд.
— Я хорошо ее помню, — тихо добавил Йен.
Она закрыла глаза… и ничего не ответила.
А Йен очень живо представил, как она отзывалась на его прикосновения и поцелуи. Он не сделал ни единого движения, которое причинило бы ей боль или неудобство. И в самом конце… это волшебное ощущение, что ты любишь и любим!.. И ни капли сожаления, ни тени сомнения в правильности поступка с ее стороны. Просто сказала «спасибо» и заснула в его объятиях.
— Я думал, тебе тоже было хорошо, — пробормотал он.
Она покачала головой.
— Я не должна была ни о чем тебя просить, — выдавила Сандра. — Тем более настаивать.
Стыд, чувство вины — эти неприятные эмоции связаны со мной, понял вдруг он. Поэтому ей так трудно смотреть мне в лицо и беседовать как ни в чем не бывало.
— Но я не вижу в этом ничего предосудительного, — мягко возразил Йен, надеясь переубедить ее. — Мое мнение о тебе не изменилось. Это нормально, когда человеку требуется моральная поддержка, и он ищет ее…
— Пожалуйста, — она подняла на него глаза, наполненные слезами, — не напоминай мне об этом!
Йен догадался, что корень зла лежит в ее отношении к той ночи.
— То есть ты хочешь, чтобы я вел себя так, будто ничего не было?
— Поверь, мне это тоже не просто! — чуть не плача, ответила Сандра. От ее спокойствия не осталось и следа. — Прости меня, если сможешь. Ты был так добр ко мне, но… — В ее голосе послышалась мольба. — Но я хочу поставить на этом точку.
Значит, она занималась с ним любовью, чтобы стереть воспоминания о Рудолфе. Больше ей это не нужно. Потому что Рудолф мертв.
Но Йен Кейси еще жив, и чего-то хочет, и сопротивляется… Сопротивляется, чтобы не дать ей вышвырнуть его из своей жизни. Но все напрасно. Если она решила…
— Сандра, если тебя не затруднит, ты не могла бы прояснить мне один момент. Когда ты говоришь, что хочешь поставить точку, ты имеешь в виду то, что мы пережили в прошлом, или будущее, которое у нас могло бы быть?
Сандра тяжело вздохнула. В ее глазах плескалась боль, но голос звучал твердо:
— У нас с тобой нет будущего, Йен.
Теперь он получил ответ. Ответ, который ставил жирный крест на надежде, на краткий миг возродившейся в его душе через долгих пятнадцать лет.
И все-таки он спросил:
— Ты уверена?
— Да. Уверена. — Ни малейших колебаний. Ни тени сомнения.
Значит, пора уходить. Немедленно. Но Йен не мог заставить себя подняться. Казалось, его тело потеряло способность двигаться.
— Прости меня, — тихо прошептала Сандра. — Я так многим тебе обязана и не могу отплатить ничем!
В его карих глазах загорелись недобрые огоньки.
— Ты ничего мне не должна. Все, что я делал… я делал по собственному желанию.
39 
