очень нудно 
45 
Смуров заворочался во сне и обнял ее за шею.
— Иди, иди, — грозным шепотом продолжала Клава. — Не о чем нам с тобой разговаривать. Хочешь обижайся, хочешь нет, а я его от себя не отпущу.
Полина, разгневанная и оскорбленная, отправилась искать ночлег. Ласковая майская ночь накрыла озеро и сосновый бор серебристой мглой. На земле между деревьями лежали лунные пятна. Маяк посылал пучки света в темную даль водного пространства. На пирсах горели огни, из тьмы вдруг призрачно вырастал нос корабля, потом мачты, трубы и весь корпус. Суда швартовались у причалов для разгрузки.
Полина увидела Вазгена с Настей. Они медленно шли ей навстречу.
— Поля? Ты что здесь делаешь? Вышла погулять? — спросила Настя.
Полина замялась. Не будь рядом командира, она дала бы волю своему негодованию.
— А мы были у Алеши, — печально продолжала Настя, не дождавшись ответа.
— Как он? — спросила Полина.
— Плохо. Молчит. Ушел в себя. Чувствуется, что любое общение для него мучительно. Морщится, словно наши голоса причиняют ему физическую боль. И все же боязно оставлять его одного. Кирилл, как назло, куда-то запропастился. Вазген связался с Новой Ладогой, но его там не нашли.
— Я знаю, где он, — не колеблясь, сказала Полина. — Он у Клавы. Пьян в стельку. Вряд ли он может быть сейчас полезен.
Реакции, на которую она рассчитывала, не последовало. Вазген тяжело вздохнул:
— Да, гибель Ариадны всех нас подкосила. Говоришь, сильно пьян?
— До беспамятства.
— Этого нам только не хватало! Он совсем не пьет, как бы ему не стало плохо. Пошли, надо убедиться, что с ним все в порядке. Предупреди Клаву.
Полина повернула обратно, кусая губы. Возятся все со Смуровым, а до нее никому дела нет. Настя могла бы позвать ее с собой к Алеше. После истории с письмом самой идти к нему неловко. Может быть, именно сейчас они могли бы примириться. Если Смуров пришел к Клаве, почему бы и Алеше не прислониться к Полине в минуты тяжелой душевной травмы.
Она вошла в землянку и сообщила Клаве, что идут командир с Настей. Так как они всюду искали Смурова, ей пришлось рассказать о его местонахождении.
Клава при этом известии вскочила, оправляя на себе одежду. С Кирилла она успела стянуть сапоги и укрыть его одеялом.
Ароян вошел один. Настя, по понятным причинам, осталась ждать снаружи. Вазген присел на кровать, потрогал Кириллу лоб, покрытый остывшей испариной, прислушался к неровному дыханию.
— Давно спит? — спросил он Клаву.
— Около часа, — отвечала она, смущаясь и нервничая: посещение Арояна было для нее совсем некстати.
— Ладно, пусть спит, будем надеяться, что все обойдется. Позаботься о нем. Если будет плохо, сообщи в любое время, не стесняйся.
Смуров вдруг открыл глаза, отсвечивающие свинцовым блеском, и твердо сказал:
— Кому нужен твой развод? Сгинешь здесь, в болоте, и никаких проблем!
Глаза его снова затуманились и закрылись.
— О чем это он? — удивилась Клава.
— Ах ты, дьявол! — Вазген резко встал. — Нет, это уж слишком! Душегуб проклятый! Ну подожди, проспишься ты у меня! — Он умолк, сообразив, что его слушают. — Знаете, девушки, пожалуй, я сам с ним здесь останусь. Идите к Насте. У нас переночуете.
Клава не осмелилась перечить: все же он был командиром, приказы которого не обсуждаются. Обе вышли — Клава в страшной досаде, Полина с тайным злорадством, — но тут внезапно завыли сирены, гул моторов раздался в небе, и сразу же взрыв на берегу, потом еще и еще. Началась интенсивная бомбежка. Вазген выскочил и затащил девушек в землянку:
— Сидите здесь, до маяка уже не добежать. Все потонуло в грохоте. Судя по частоте взрывов, в налете участвовало несколько десятков самолетов. Сотрясалась почва и бревна, подпирающие потолок землянки. На девушек сверху сыпался песок. Они забились по углам и съежились, закрыв голову руками. Вазген сидел рядом с Кириллом и, казалось, уделял бомбежке мало внимания, лишь невольно вздрагивал плечами при очередном близком взрыве.
Ему все-таки пришлось оставить Смурова на попечение Клавы — как обычно, после налета все оставшиеся на суше моряки занимались ликвидацией его последствий. Вернулся Вазген в седьмом часу утра и застал Кирилла в сидячем положении с одеялом на плечах, в полуодетом виде и с всклокоченными волосами. Клава поила его горячим чаем, с умилением созерцая своего помятого постояльца.
45 
