Глава 11

Ночь, проведенная в бывшем логове ульфов подле нескольких временно оставленных здесь девушек, показалась Теодориху самой худшей из всей его недолгой жизни. Терзаемые мыслями о своем будущем, недавние пленницы за всю ночь не сомкнули глаз: плакали и причитали, вознося молитвы Эпоне и прося у нее защиты и помощи. Лишенные материнского тепла младенцы-волчата тоже беспрерывно скулили, и временами Теодориху казалось, что еще чуть-чуть, и он сойдет с ума. Но, увы, сегодняшний присмотр за будущими матерями по воле Морвакса лег именно на его плечи.

К счастью, уже с первыми лучами солнца в гроте, как и обещал, появился и сам Морвакс. От себя лично и от имени Эрминетруды он вручил Теодориху увесистый мешочек с серебряными монетами и удовлетворенно сообщил:

– Все готово! Эйнар и Клерет ждут тебя в условленном месте. Для девушек снарядили отдельную повозку…

Три последние жертвы похищения проворно, насколько позволяло их нынешнее положение, поднялись с импровизированного пещерного ложа и с радостными улыбками на лицах покинули ненавистную берлогу ульфов. Путь им предстоял неблизкий – в селение Виенн, которое Теодорих и его друзья избавили некогда от безумного бенефициария и кровожадного дракона. Теодорих искренне надеялся на теплый прием Франсуарта, если тот еще жив, а о судьбе еще не родившихся младенцев старался пока не думать…

* * *

До самого вечера брошенные на произвол судьбы младенцы заходились в плаче от холода и голода. Когда же двое из них, обессилев, начали уже умолкать, к ведущей в грот расселине неожиданно приблизилась женщина, облаченная в плащ из волчьей шкуры, поверх которого струились, достигая колен, длинные черные косы. Нырнув в темноту прохода, таинственная незнакомка проникла в бывшее жилище ульфов, где теперь царил почти непроглядный мрак: последний факел, догорая, еле теплился. Однако женщина на удивление хорошо здесь ориентировалась. Аккуратно обойдя трупы «волков», она сразу устремилась к узкому тоннелю в нужной стене и вскоре очутилась в пещере с источником пресной воды. Здесь факел полностью уже догорел, и стояла кромешная тьма. Но и это не остановило женщину: она сразу двинулась в ту сторону, откуда доносился детский плач. Приблизившись же к расстеленной на полу шкуре, аккуратно подняла двух младенцев, на ощупь выбрав уже умолкших, и, крепко прижав их к себе, тем же путем покинула пещеру.

Добравшись до развалин лесного замка, женщина тенью юркнула меж камней, слагавших некогда смотровую башню, бережно положила младенцев на снег, открыла невидимый постороннему глазу люк и, вновь подхватив «волчат», скрылась во тьме своего убежища вместе с ними. Положив детенышей на свежий еловый лапник и распеленав их, женщина увидела, что спасла девочек. Обе были довольно крепкими на вид, и женщина, внимательно осмотрев их со всех сторон, успокоилась: выживут! Она тотчас взяла маленькую чашку с напоминающим птичий клюв носиком, налила в нее из глиняного кувшина молока и приступила к кормлению одной из подопечных.

Маленькая «волчица» начала заглатывать молоко столь жадно, что едва не захлебнулась. Тогда женщина уменьшила наклон сосуда, и малышка, обхватив губами носик чаши как материнский сосок, мирно засопела, постепенно насыщаясь. Вторая девочка лежала молча, словно догадываясь, что и ее сейчас тоже покормят.

Когда обе подопечные утолили голод и крепко уснули, таинственная женщина покинула свое убежище и вновь отправилась в грот у лесного озера…

А уже практически со следующего дня селянки Бребьера и Дуэра начали замечать, что их коровы и козы стали давать молока меньше, чем обычно. Хозяйки исправно кормили их и не ленились наполнять поилки свежей водой, но, увы, надои по-прежнему уменьшались. Что произошло с домашней скотиной, никто толком объяснить не мог, поэтому женщинам оставалось уповать только на милость Эпоны, которую они и задабривали отныне ежедневными молитвами.

  82