очень нудно 
56 
Замечтался, тьфу ты… Так вот, о чем я?
Перевернулся на правый бок, чтобы видеть проплывающий вдалеке «наш» берег, — противоположный и так шесть глаз обшаривают.
Про что? Да про обувь же!
Ну. У этих, крайних, «потеряшек» обувщик имелся, он и остался на Дальнем. Теперь они на пару со скорняком обувь делают — закачаешься. Кожи натащили отовсюду, мы тоже участвовали: приволокли с Гобом им на пробу кусок шкуры пещерника. Толстая, крепкая… Но ничего хорошего из таких стараний не получилось: шкура, как и сам монстр, быстро разлагается на гниль, не сохранить. А Коломийцев им подсобил со шкурой акулы.
Интересно, когда в последний раз в истории человечества ДШК вел огонь по большой белой? Зашла рыбка по Волге погулять, называется… А тут Коломийцев-рыболов!
Правда, у большой белой кожура оказалась такой толщины, что ручки катан уже не обмотаешь. А вот как она себя на обуви покажет, скоро узнаем.
Двигатель зашумел иначе: судно прибавило ход.
Что-то щелкнуло, зашипело.
— Цель! — отчаянно заорал кто-то поблизости. — Групповая, скоростная, низколетящая!
Матушки, так и инфаркт можно схватить! Я вскочил. Что там?
Да это Гоша блажит, рулевой наш, что-то заметил на радаре. Ракетчик-юморист, блин.
Коломийцев даже за бинокль не схватился, сразу убежал в ходовую. А Гоблин на носу встал, держится за леер, зорко смотрит вперед. Я повернулся к рубке, вопросительно вскинул на деда глаза.
— Два катера впереди, левее к берегу, — прохрипел матюкальник, — дистанция пять километров.
Ага, разгляди их на такой дистанции, да еще и через миражное марево чистой гладкой воды. Даже через бинокль непросто.
Опять захрипело, противно, дискотечное оборудование кэпу надо менять.
— Боевая тревога! — решил дед.
Не любим мы с Гоблином «тревоги экипажа». По боевой тревоге нам положено напяливать «броники» и сферы из комплекта «Пермячка». Экипаж инструкцию выполняет исправно, мы — частично: жилет — ладно, сферу — нет. Разгильдяйство, конечно, но сталкерская махновщина дороже.
Хлопнув дверью моторного отделения, на палубу вылетел наш старый знакомец Клим, торопливо вытер тряпкой руки, встал за турель с пулеметом, украшенным щитками двух титановых пластин с большой стрелкой кривизны. Кэп поставил их из-за Клима. Раз уж мальчишка у него на пулемете… хоть так, психологически. Парень сноровисто скинул чехол со ствола «дашки», завозился, изготавливая машинку — все быстро, четко, раз! — снял с фиксатора и покачал стволом: готов разить врага.
— Дядь Гоблин, свали с директрисы, — ломким баском бросил команду пацан.
Сомов медленно повернулся, серьезно посмотрел на юного помощника механика «Дункана», отчего-то тяжко вздохнул и сказал:
— Лады. Реально ты взялся… Хорошо. Движняк согласовываем. Клим, будь собран, слушай нас чуйкой.
И отошел за рубку: там теперь наше место до прояснения картины. Не будут сразу стрелять — выйдем на базар. Пальнут хоть раз — потопим и покатим дальше в прекрасное неизвестное.
Оставшись в рубке один, Коломийцев поменял курс, чуть сбавил ход. Гоша встал к кормовому «максу». Встречные «катера» уже хорошо видно — действительно это моторки. Они тоже прижали газ и, описывая широкую дугу, начали неспешно догонять с кормы, заходить сбоку. На какое-то время мне показалось, что лодки разделятся, и одна выйдет к правому борту, но нет, они решили идти парно.
По ходу, без пальбы пока жить будем.
Однако. Так лихо подходить к боевому судну с двумя пулеметами на палубе… Смело до неприличия.
— Всем спокойно, следите за нами, — рявкнул Гоблин.
Хорошо ему с такой глоткой: и связи громкой не надо.
Лодки выстроились одна в кильватер другой, медленно пошли к буксиру. Опа! А вот и их база или нечто подобное! На правом берегу Волги у берега под рощицей высоких деревьев стоят два небольших сарая — кривобоких, не «традиционных», а грубая самодельщина. Возле них лодки, разномастные. Раз, два, три… Четыре лодки, две с моторами. Люди колготятся.
— Дядь Вов, ты лучше дверь в рубку закрой, а то гранату могут кинуть, — порадовал Коломийцева Гоблин: ну кто его за язык тянет.
— Тьфу на тебя! — отплюнулся через стекло рубки Коломийцев, но осторожность удвоил.
Ну почти подходят.
Над первым катером взвилась на вытянутой руке белая тряпка: боятся еще до начала разговоров под очередь попасть.
56 
