24 
Выйдя на тропу, ведущую на запад, к монастырю святой Тересы, я остановился. В вечернем воздухе чувствовался незнакомый запах. Мышцы непроизвольно напряглись, я тревожно огляделся, инстинктивно чувствуя угрозу. Запах свежий, кто–то прошел совсем недавно в сторону монастыря!
Диана! Ей может грозить опасность! Я вихрем бросился по следу.
Он стоял на монастырской стене и, сложив руки на груди, смотрел на окна келий, выходящих в сторону леса. Густой снегопад и сумерки скрывали его фигуру. Темный плащ широкими складками спускался с плеч, широкополая шляпа с изящным пером и шпага на поясе – он был похож на обычного человека, но запах, … теперь я знал, как пахнет вампир. Я прислушался, стараясь уловить его мысли, но в ответ – тишина, ничего, значит, мы не слышим друг друга.
Внезапно, он повернул голову в мою сторону, глубоко вдохнув, принюхался и стремглав бросился вниз. На вид ему было лет тридцать, по человеческим меркам, светлые волосы, красивые благородные черты лица, глаза черные, как мои, отливали красным. Губы на бледном лице выделялись ярко–красным цветом, что придавало им необыкновенную чувственность. Пригнувшись, он зарычал, его зубы обнажились в свирепом оскале. Я повторил его движения машинально, словно всегда знал, как это делается. Угрожающий, низкий рык поднялся из моей груди.
Вдруг вампир пригнулся к самой земле, оттолкнулся от нее руками и ногами и как–то неестественно, по–звериному, бросился на меня. От этого вида я замешкался, но лишь на мгновение.
Сцепившись, нанося друг другу удары и укусы, мы закружились в страшном, смертельном танце, снова и снова бросаясь в атаку.
Раны на его теле затягивались мгновенно, мои заметно медленней, но я не уступал ему. С дикой яростью он бился за свою территорию, я – за жизнь Дианы.
Стремительно отскочив в сторону, он неожиданно остановился и, оглядев меня, спросил:
— Кто ты, что тебе здесь нужно? Я охочусь в этом месте уже сотню лет, и здесь нет места для тебя.
Я молчал, не собираясь отвечать, только угрюмо следил за ним.
— Ты, я вижу, из новообращенных. Кто создал тебя? – опять спросил он уже вполне дружелюбно, – не нужно молчать, ты еще не приобщен, а это нужно сделать правильно, тебе нужен наставник. Видать, твой создатель об этом не побеспокоился.
— Мне не нужна помощь, и я не собираюсь ни к чему приобщаться! Мне противна сама мысль о существовании таких уродов, как мы! И это больше не твоя территория! – прорычал я в ответ.
— Почему? – искренне удивился он, – разве можно быть вампиром и не пить кровь людей? Не понимаю, как можно существовать на одной крови животных! – игнорируя мою враждебность, он спокойно прошел мимо меня и сел, прислонившись к стене. – Пойми, нельзя создать вампира и не нести за него ответственность, хотя бы первое время. Да и для создания должна быть веская причина, просто так это не делается.
— Видимо, делается, – мрачно ответил я.
— Так кто тебя создал и почему, или зачем? Это важно в первую очередь для тебя.
— Дженесса Мур, ей просто хотелось есть, проходя мимо, она закусила мной! – со злостью съязвил я.
— Дженни, конечно, кто же еще, – усмехнулся он, – но на этот раз, видимо, она ошиблась, – тихо добавил он.
— Ошиблась?! – я задохнулся от возмущения, – она тоже так сказала. Погубить мою жизнь, да что мою, еще многих она ввергла в пучину горя, и все потому, что ей просто захотелось перекусить!
— Ты не понимаешь, она суккуб, и она выпила бы тебя до капли, но потом, как бокал драгоценного вина! Но она укусила и все. А это не так просто! Вспомни свои ощущения, когда ты пьешь кровь. Разве что–то может тебя отвлечь в это время?
Действительно, во время охоты и в минуты, когда зубы вонзаются в тело жертвы, разум покидает меня. Все растворяется в ощущении единения с жертвой. В этот момент окружающий мир исчезает, все чувства сливаются в один неимоверный поток наслаждения, и внутри моего сознания проявляется вся сущность того животного, чью кровь я пью. И ничто не может отвлечь меня в такие минуты от жертвы, таких сил, возможно, просто не существует.
— Как же ей это удалось? Как она смогла отпустить меня, едва прокусив шею? Зачем?!
— Вот и я думаю – зачем? Пока не знаю, но очень хотел бы узнать.
— Почему она сказала, что ошиблась? Что это может значить? И ты тоже так сказал.
— У нее всегда ко всему свой подход и часто совсем непонятный – женская логика, знаешь ли, – опять усмехнулся он, увильнув от ответа. – Как тебя зовут? Я Арман.
24 
