очень нудно 
147 
Волк бросился в чащу, и через мгновение в лесу раздался его призывный вой. Голоса и шум бегущей стаи стали удаляться. Волки повернули назад.
— Здравствуйте, господин де Длоа. Как вы узнали о том, что случилось, – спросил я с некоторым внутренним разочарованием: напряжение схватки еще не ушло. – Вы подоспели вовремя!
— У всех свои секреты. Но каков красавец, а?! Нет, вы только подумайте – пойти против вампиров! Храбрец! Горжусь своим потомком, черт возьми, явно горжусь.
— Ничего не понимаю, объяснитесь. Прошу в дом, – пригласил я де Длоа. За оградой стояли Тьери с Тибо и Арсом, вдоль дома выстроились слуги–вампиры, в окна выглядывали встревоженные Эмили и Софи.
— С удовольствием, давно не выбирался из своей берлоги. А с прекрасными дамами не виделся уже несколько десятков лет! Ах, черт меня дери, нужно было одеться поприличней! – старик озабоченно осмотрел себя, – вы думаете, это будет уместно? Явиться перед дамами в таком виде? Я совсем отбился от общества!
Меня позабавило его суетливое смущение.
— Уверяю вас, де Длоа, наши дамы будут счастливы от вашего прихода! Прошу, – слуга отпер калитку, и мы вошли в поместье.
— Прошу дам простить меня за столь вольный наряд, – произнес де Длоа, после того как я представил его друзьям, – но у меня не было времени привести себя в порядок.
Все собрались в каминной комнате. Возбуждение от случившегося еще не прошло. Арс был явно разочарован несостоявшейся дракой. Он хмуро сидел в углу и не принимал участия в бурном обсуждении нападения оборотней.
— Господин де Длоа, нам очень интересно узнать: как вы узнали о нападении? Как случилось, что вы появились в самый решающий момент?! – воскликнула Эмили. – Не оставьте нас в неведении. Мы просто сгораем от любопытства!
Граф загадочно улыбнулся, помолчал, оглядывая нас и, дождавшись, когда напряженное нетерпение достигло кульминации, рассмеялся, подняв руки:
— Все, сдаюсь. Не могу устоять перед столь очаровательным натиском! – он галантно раскланялся перед Софи и Эмили. Отпив глоток вина, продолжил, – дело в том, несравненная госпожа Ривьер, что вожак оборотней мой родственник. Так уж случилось, что тот юный оборотень, которого я отпустил когда–то, остался в наших краях. Я думаю, господин де Морель рассказал вам историю его жизни. У него появилась семья. Мы общались. Жизнь оборотня несравненно более долгая, чем жизнь людей. Но, к сожалению, они не бессмертны. Джон Рабле – его внук. Конечно, в стае есть несколько волчат, которых я обучаю. Один из них и рассказал о том, что сегодня волки совершат нападение. Он пришел ко мне обиженный тем, что молодняк не берут с собой. Я сумел его разговорить. Вот и все.
— Вы так восхищались мужеством Рабле. Почему? Разве укус оборотня не смертелен для вампира? – спросил я. – Сила против яда – не совсем равнозначно.
— Ах, мой юный друг де Морель, да будет вам известно: природа не терпит абсолюта. У этой леди не забалуешь! Она противопоставила друг другу двух самых изощренных хищников на земле. Укус оборотня смертелен для нас, но и укус вампира смертелен для оборотня! При этом вампир долго болеет и у него есть время излечиться (если, конечно, он вовремя найдет противоядие), но укус вампира убьет оборотня мгновенно.
— Противоядие?! Какое?! – Арс вышел из хмурого оцепенения.
— Я же сказал: природа не терпит абсолюта! – ответил ему граф. – Я не скажу вам, Арс. Не хочу давать вам преимущество.
— Но это не разумно! Если вы выдали тайну оборотней, зачем скрывать остальное?
— Чтобы вы держались подальше от них, мой друг, – твердо ответил де Длоа.
Глава 20
Январь принес в Париж ясную погоду, холодный ветер и мороз. Небо очистилось от облаков, висевших над городом в ноябре и декабре и, наконец, открыло свой бирюзовый лик. Солнце стало дольше задерживаться на небосклоне, дни становились длиннее. Но иногда снег, неожиданно приносимый пронизывающими порывами ветра, таял, едва подлетев к земле, образуя в такие дни неприятную слякоть, еще больше грязи, серости и уныния.
Целый месяц я рылся в бумагах библиотеки, но не нашел ничего даже отдаленно похожего на записи Антуана Арино о таинственном амулете. Профессор Жиром, которого я рискнул расспросить о нем, рассказал, что в 1643 году Арино стал преподавателем на факультете теологии Сорбонского университета. Всю жизнь он боролся с иезуитами, написав множество обвинительных статей против их истолкования христианства. Орден иезуитов преследовал его до самой смерти. Они добились исключения Арино из состава теологического факультета Сорбонны, а в 1656 году он был исключен из списков докторов университета и впоследствии стал одним из Пор–Рояльских отшельников.
147 
