Последние отзывы

  87  

– Я не дворянин, – сказал Сорокин.

– А кто?

– Сын хлеботорговца…

– Ну, тогда вы бы не обиделись! Она так называла и меня, и всех моих друзей-революционеров. Как уроженка Одессы, она старалась нас чем-нибудь накормить, вкусненьким, она так и говорила – «вкусьненьким», с двумя мягкими знаками… – Вы родились в Одессе?

– Нет, я родился в Петербурге. Мама оттуда. Одесса была раем для евреев, лучше, чем Варшава, Львов и Вильно. Мой папа, Моисей Розенталь, нашёл… ему нашли её там!

– Почему? – Сорокин перебил Иванова, он этого не хотел, боялся, что тот остановится, всё, что Иванов рассказывал, было ужасно интересно. Он никогда ничего такого не слышал, кроме того, что Россию продали евреи и большевики.

– Что почему? – Иванов остановился. – Почему мой папа нашёл маму или почему Одесса рай для евреев?

– Почему Одесса рай для евреев?

– Потому, голубчик, что построил Одессу француз граф де Ришелье, внучатый племянник того самого Ришелье, помните? Три мушкетёра?

Сорокин кивнул.

– …а сделали Одессу евреи! Вам интересно?

Сорокин снова кивнул.

– Ришелье доказал императору Александру Первому, что Одесса должна быть свободным торговым городом, а еврейские контрабандисты сделали этот город баснословно богатым и сами сделались богатыми: табак из Турции, оливковое масло из Греции, финики из Каира, парча и тафта из Персии, померанцы из Марокко, вина из Испании и Италии, и всё это, заметьте, – якобы из Парижа! Ха-ха! А самыми богатыми людьми сделались полицейские! И никаких, боже упаси, я имею в виду евреев, талантливых музыкантов и математиков, это всё потом. Потом их дети сделались глазными врачами и адвокатами, пианистами и скрипачами! И революционерами! Папа ненавидел моих друзей, он знал, как старый мудрый еврей, что эта дружба с секретами добром не кончится. А я бес из Достоевского! Читали?

Сорокин помотал головой.

– Не успели! Но ничего, если и не прочитаете, так ещё насмотритесь! И он оказался прав – мы подготовили это землетрясение… – Иванов постучал папиросой о стол и сунул её в рот. – Мои родители похожи на родителей Аркадия Базарова, только вот не пришлось им ходить на мою могилку… Они похоронили меня, как только меня отправили в ссылку… Представляете, где Петербург и где Охотск? Столько нет бумаги склеить карту, и в комнате для неё не будет места, надо ломать стену… И когда они себе это представили – они умерли, и теперь я не могу сходить на их могилку…

Сорокин слушал, молчал и мысленно представил своих родителей, от которых и могилы не осталось.

– Поэтому я не хожу ни в какие собрания: ни еврейские, ни революционные… И вам не советую! Я хочу быть свободным, как англичанин, и завидую вам, что вы знаете английский язык – это основа свободы и осознания себя хозяином метрополии… Им наплевать на другие языки, и на всех им наплевать! Это их императив! Они свободны, как никто! За это я их не люблю!

Сорокин удивлённо вскинул на Иванова глаза, в его словах было противоречие. Иванов это увидел и хотел что-то сказать, но в этот момент заскрипела дверь, и в кабинет просунулось лицо Мони. Или Нони.

– Привезли! – сказал тот и начал исчезать.

– Тьфу, чёрт из преисподней! – вздрогнул и выругался Иванов. – Идёмте!

Моня и Ноня по стойке «смирно» стояли перед столом, на котором лежал раздетый труп полицейского.

– Его задавили аккурат десять дней назад. Вот! – Они расступились и со спины на живот перевернули покрытого пятнами и сильно смердевшего полицейского. – Почти не видать, но вот она – полоска и синяк! – сказал один, а другой его поправил. – Черняк!

На побуревшей шее полоска была еле видна, а чёрное пятно под затылком ещё было различимо.

– Так же, как тех! – сказали они.

– Ясно! – резюмировал Иванов. – Пойдёмте!

В кабинете Иванов сказал:

– Картина ясна, только нет ничего, кроме трупов и телеграмм госпожи Боули, чтобы приобщить к делу в качестве доказательств. Поэтому теперь надо две вещи: нужны показания кучеро́в о том, что случилось за последние две-три недели на извозе, а тут, кроме Нечаева, нам никто не поможет и… – Иванов помолчал. – Брать Митьку Плюща, он же Огурцов! Но для начала его надо найти!

Из разговора с генералом Нечаевым, которого Иванов пригласил на конспиративную квартиру, чтобы всё было тайно и не повторить ошибок, стало известно, что кучера́ Нечаева сторонились.

– Я не их! – Нечаев был серьёзен. – Ко мне ла́стятся два или три с грузового извоза из солдат, которые не забыли, что я генерал, но остальные, те, кто вас интересует, и их сторо́нятся.

  87