8 
Демер Олен внезапно потупился и засуетился.
«Эти «пси» даже проститься не могут по-человечески, — вспыхнуло в нем раздражение. — Хватит этой бессмыслицы! Мне нужно ехать!»
Когда Демер Олен, нацепив дорожную сумку, выскочил прочь из квартиры, он не видел, что жена, откинувшись всем телом назад, смотрит вслед. Ее поза выражала торжественность. Словно ожила древняя Статуя Матери Всех Живущих. Губы женщины были сомкнуты и слегка бледны. Но если бы ее мысли мог сейчас слышать кто—либо из «пси», он бы слышал одно:
«Да хранит тебя Дух Жизни в твоем пути. Да хранит...»
Олен, хлопнув дверью подъезда, поправил заброшенную на плечо неудобную сумку и побежал бодрой рысью. Взгляд его бледно—голубых глаз стал целеустремленным и сосредоточенным — работали ноги. Сильные мышцы давали хороший замах; голени легко выбрасывались вперед, стопы привычно и мягко принимали, вес тела. Утоптанный множеством ног камень мостовой словно сам ложился под ноги. Бежать пришлось достаточно быстро — расстояние от небогатого рабочего района до городского вокзала составляло около шести километров. Он знал, что, пробежав эту дистанцию, вполне может и запыхаться. Давно на работу не бегал, форма уже не та. Впрочем, Олен чувствовал, что легко сохраняет привычный ритм. Бывший продавец прибавил скорость, и за его спиной остался бегущий трусцой полуседой мужчина с потертым портфелем в руках. Олен кинул на него быстрый взгляд и остался доволен собой.
Работая коленями и локтями, он легко рассекал редкую толпу бегущих. Время приближалось к полудню, поэтому бежать было легко. Вот в утренние часы, когда весь город спешил на службу, приходилось передвигаться в толпе в ногу со всеми. А на работу с утра спешили именно служащие — от недавно закончивших обучение юнцов до седых старцев.
Простые люди в городе Маэр передвигались своим ходом. Они, конечно, предпочитали селиться поближе к работе, насколько получалось — это вопрос денег и связей. Транспорт был очень дорог. К тому же любому обычному горожанину, который хотел избежать ежедневной пробежки, приходилось его покупать — он мог быть только личным. Общественного не существовало. Во всяком случае, общественного наземного транспорта. А вот подземка имелась.
Маэр располагался не слишком далеко от столицы планеты. Три дня паровым поездом — это, можно сказать, почти рядом. Кроме того, с Таймой, столицей, город связывала река. На реке, как водится, имелся порт, да только перевозить из Маэра в Тайму было почти нечего. Поэтому от местной пристани отчаливали в основном пассажирские пароходы, полные командированных «пси». Вольные торговцы и прочие не внушающие доверия личности ходили на парусниках.
Еще Маэру, как достаточно крупному городу, полагалось иметь метрополитен, и его отстроили очень панно. Под толщей грунта, в скальных породах под городом прорыли разветвленную сеть тоннелей, и в них бегали симпатичные маленькие паровозики, устроенные с немалым комфортом. Многие простые служащие раскошеливались, чтобы хоть однажды прокатиться в метро — оно того стоило.
Наземные павильоны станций выглядели шедеврами ажурной архитектуры и скорее напоминали большие беседки, чем здания. Ведь климат в Маэре был достаточно теплым. Поэтому витые ажурные сооружения из прочного белого камня встречались кое-где и в городе, хоть это и противоречило принятому в эпоху контроля архитектурному стилю — простому и строгому. Вид их оживлял город, как затейливое украшение — строгий наряд. Из павильонов под землю обычно спускались два ряда широких и невысоких ступеней. Они выглядели торжественно, словно в здании для официальных приемов. Вверх—вниз двигались люди, медленно и величаво, соблюдая свой ранг и достоинство. Впрочем, ступени специально сделали такими, чтобы по ним трудно было бежать. Ведь метро — это святая святых. Тетушки—балаболки поговаривали, что в подземке и от Духа Опустошения спрятаться можно.
Подземные станции напоминали покои дворцов или залы таинственных храмов. Маленькие и искусные, они производили неизгладимое впечатление на любого, кто видел их. Всякий, кто находился на станции, чувствовал себя внутри древней шкатулки с секретом.
Раз в полчаса к платформе подкатывал паровозик—игрушка, и его встречали, как правило, несколько пассажиров. Из кабины паровоза им радостно улыбался машинист. Пассажиры торжественно распахивали двойные дверцы на петлях и входили в великолепные недра вагонов, которых всегда было два. Люди с достоинством рассаживались на сиденья и погружались в спокойное созерцание. Паровозик неспешно трогался, набирая ход. На каждом перегоне по вагонам шла милая девушка, и пассажиры отдавали ей плату звонкой старинной монетой — чеков из пластика здесь не принимали. Словом, метро являлось игрушкой элиты.
8 
