47 
— Может, тебя просто пугает борьба за существование?
— А почему обязательно надо бороться за существование?
Ха, она так легко не отделается. Тем более что она сама подняла эту тему. И пусть не думает, что если она собирается стать государственной служащей, то ей все можно.
— А как ты думаешь обеспечивать жену и детей?
— Какую еще жену?! — Я испуганно оглянулся через плечо. Перед мысленным взором предстала явственная картинка: двое детишек в ботинках «Старт-райт» и со школьными ранцами за плечами стоят на дороге и смотрят вперед — причем дорога, понятно, символизирует дорогу в большую жизнь. Но вот жена не представлялась никак. Хоть ты тресни. Чего она добивается, Марион? К чему вообще весь этот разговор. — Мне еще рано жену.
— Почему?
(Самое интересное, что она вовсе меня не подкалывала и не задирала: она держалась вполне дружелюбно, но при этом до жути настойчиво.)
— Мне всего двадцать один. И у меня…
— Что у тебя?
— У меня связи с девушками.
— Во множественном числе?
— Ну, не одновременно, конечно.
— А почему нет?
(Почему я никогда не могу предугадать, в каком направлении зайдет разговор?)
— Ну, хотя я и не принимаю сексуальную этику христианства, я все же считаю, что девушка должна быть одна. Иначе это уже измена.
— Забавное заявление. А разве семейные отношения — это не связь с девушкой?
— Да, наверное. Ну и что?
— Ну, ты же сказал, что сначала у тебя будут связи с девушками, а потом ты женишься.
— Я не говорил, что непременно женюсь.
— Да, не говорил. Но подразумевал.
(Ничего я не подразумевал.)
— Почему ты так думаешь?
Она склонила голову набок и принялась сдвигать в кучку крошки от сандвича у себя на тарелке. Потом подняла глаза. Почему ты всегда знаешь заранее, что сейчас тебе скажут какую-то гадость?
— Ты не из тех одиноких волков, которые никогда не женятся.
— Ну, все зависит…
— От того, встретишь ли ты подходящую девушку в подходящее время?
— Да, наверное, так.
— На самом деле не так. То есть так тоже бывает… или, вернее, тебе так кажется… или начинает казаться, когда ты потом вспоминаешь, как это было. Но обычно причины, почему люди женятся, совсем другие.
— ?..
— Благоприятный случай, талон на обед, желание иметь детей…
— Да, наверное.
— …страх состариться в одиночестве, собственнические чувства. Я не знаю… мне кажется, что большинство людей женятся потому, что им не хочется признаваться себе, что они никогда не любили настолько сильно, чтобы решиться связать свою жизнь с другим человеком. Это своего рода извращенный идеализм, желание доказать себе, что ты способен на наивысшие переживания.
— Знаешь, а ты еще больший скептик, чем я.
Мне было так странно слышать, что молодая девушка говорит подобные вещи, более уместные для разговора «крутых мужиков», в которые я сам-то верил лишь наполовину, но о которых любил рассуждать. (Анник никогда ничего такого не говорила, а я считал ее самым честным человеком на свете.) Но у Марион это была не бравада; она говорила так, как будто делилась простыми и непреложными наблюдениями. Она опять улыбнулась:
— Если под словом «скептик» ты подразумеваешь «циник», то я никакой не циник.
— Ты, наверное, начиталась Ларошфуко, «Il ya certains gens…». [106]
— Я знаю эту цитату. Но я ничего не начиталась. Это мои наблюдения. — Она внимательно на меня посмотрела. Мне было приятно, что она на меня так смотрит. — Одна моя подруга недавно вышла замуж. Мы с ней ровесницы, а ее мужу под тридцать. За неделю до свадьбы мы собирались пойти в кино, все втроем, но она заболела, простудилась… так что мы пошли с ним вдвоем. Разговор зашел о женитьбе. Он рассказывал, с каким нетерпением ждет этой свадьбы, как мыслит себе их дальнейшую жизнь — что все у них будет хорошо, хотя, разумеется, в любом браке есть свои сложности… ну, в общем, обычные разговоры перед свадьбой. Но потом он сказал: «Но если честно, это не самая большая любовь в истории человечества».
— И как ты на это отреагировала?
— Сначала я была в шоке. Прежде всего потому, что он собирался жениться на моей подруге. Но самое главное, мне было трудно поверить, что человек может жениться, предварительно не убедив себя в том, что никто никогда никого не любил так сильно, как любит он.
47 
