очень нудно 
49 
Мошенники, надо сказать, вскоре осознали свою ошибку. Когда подан уже был иск и оспаривался уже в суде закон о голографических марках, Аузана пригласил вдруг поговорить один из высших чиновников Госстандарта. В кабинете чиновника находился известный международный бизнесмен, американец российского происхождения, имени которого Аузан до сих пор не называет, опасаясь то ли американских судов, то ли иных, российского происхождения, видов мести.
Бизнесмен этот без всяких обиняков прямо спросил Аузана, какую долю тот хочет в предприятии «Голографические марочки» за то, чтобы КонфОП просто не мешала этому проекту своими разъяснениями в прессе, своими судебными исками и своими беседами про марочки с профильными министрами.
Аузан от доли отказался. Нет, надо понимать: он не был против идеи сертифицирования товаров, он не был против того, чтобы государство контролировало качество всего, что продается в российских магазинах. Он даже не был против того, чтобы какая-то частная компания заработала на производстве голографических марок. Он был против мошенничества, против того, чтобы обложить все товары дополнительным налогом и отдать этот налог на откуп частному лицу. Он сказал: «Поздно. Ничего уже не исправишь. Ваш проект с марочками сделан юридически безграмотно и политически грязно. Теперь можно только закрыть его, а исправить никак нельзя».
На том разговор и кончился. Аузан ушел думать, как бы это еще раз победить государство, сговорившееся с мошенниками. Как бы это так остановить в парламенте продвигаемый лично спикером законопроект, дошедший уже до третьего, как правило технического, чтения.
Глава девятая
Предсказуемая иррациональность
С потребительской точки зрения о парламенте нашем трудно иметь высокое мнение. Строго говоря, Государственную думу Российской Федерации потребитель этой самой Думы, то есть всякий законопослушный гражданин, вообще не очень-то может считать органом законодательной власти, где депутаты представительствуют от имени народа. Скорее, Государственная дума — это что-то вроде тележки в супермаркете, где депутаты собраны, как собирает хозяйка товары с полок — не те, за которыми пришла, а те, которые как бы невзначай принудил ее купить хитрый мерчандайзер, гипнотически расставивший на полках баночки и коробочки. С точки зрения прав потребителя российская политика с самого начала была обманом и продолжает оставаться обманом до сих пор. Разница только в том, что права потребителя колбасы защищаются законом прямого действия, а права потребителя государственных услуг, то бишь гражданина, защищаются опосредованно как-то. Если вам продали бракованный телевизор, обратиться с жалобой можно в любой суд напрямую. Если вам приняли идиотский закон, в суд прямо не обратишься. Если продавец витаминов наврал вам об их чудодейственных свойствах — это в суд. А если наврал парламентарий или чиновник — это называют политикой.
И врали почти всегда.
В 1992 году, когда правительство Гайдара отпустило цены и наполнило таким образом прилавки магазинов, народу было честно сказано, что товаров может быть много, потребителю может быть предоставлен свободный выбор, на рынке может хозяйничать потребитель, а не продавец, но стоит это в десять раз дороже, чем фиксированные государственные цены, и будет еще дорожать. Народ тогда повозмущался, конечно, но новые правила игры принял, однако же исключительно в коммерческой сфере и никак не в социальной.
За колбасу, сметану, штаны и автомобили люди готовы были платить вдесятеро, лишь бы все это было на рынке. За здравоохранение, образование, дороги и безопасность платить никому не приходило голову. Про колбасу, сметану, штаны и автомобили мы хотели знать, насколько все это качественно, раз уж мы за все это так дорого платим. Про здравоохранение, образование, дороги и безопасность мы не спрашивали, сколько нужно заплатить, чтобы все это работало. Ни правительство, ни президент, ни одна из парламентских партий не осмелились сказать избирателям, что социальные блага стоят денег, что никаких денег, кроме денег налогоплательщика, у государства нет и быть не может и что заплатить за хорошее образование, здравоохранение, милицию и дороги придется столько-то.
Любой политик, который сказал бы, что за социальные блага придется платить, проиграл бы выборы. А потому никто и не сказал ни разу. А сами граждане как-то не задумались про то, откуда берутся деньги на школы, больницы, дороги, военные парады и что не могут же эти деньги соткаться из воздуха в нарушение закона Ломоносова — Лавуазье.
49 
