28 
Радио оглушительно всхрапнуло и замолчало. Конни закусила губу чуть ли не до крови, чтобы не расплакаться. Дик рявкнул, не глядя на нее:
— Мы не успеем от него уйти, если будем удирать! Лучше лететь навстречу, тогда проскочим. Выше нос! Багамы ждут вас, мисс Шелтон.
Потом на них обрушился ад. Самолет кидало из стороны в сторону, трясло как в лихорадке, все сильнее пахло гарью, молнии сверкали почти непрерывно, гром тоже гремел, не останавливаясь, а еще через пару минут наступила тишина. Конни не сразу поняла, что случилось, а когда поняла, то тихонько завыла от отчаяния.
Замолчали оба двигателя. Теперь звучала только буря. В довершение ко всему слева в районе крыла что-то вспыхнуло ярким светом, а потом запах гари стал нестерпимым. Лицо Ричарда Джордана заострилось, стало жестким и злым. Густые брови сошлись на переносице, огромные кулаки побелели от напряжения, блеснули оскаленные зубы.
— Ах ты, Пабло, собака мексиканская, скунс, язви тебя бога душу мать…
— Мы падаем?
— Помолчи-ка, мисс. Лучше вот что: нагнись вперед, обними коленки и опусти голову. И не реви! Ясно?
— Я-а-асно!
— Держись!!!
Самолет вдруг завыл и резко пошел вниз. Железная машина выла, как умирающий зверь, предчувствующий свою гибель. Конни до боли зажмурила глаза, под веками закрутились белые звездочки.
Самолет падал, падал, падал, и не было той силы, которая могла бы спасти несчастную Констанцию Шелтон. Конни удивилась, когда ей в уши врезался отчаянный заячий визг. Неужели это рыжий так кричит, удивилась она краешком сознания.
Да нет же, умиротворенно заметил другой краешек. Это я сама кричу. Кричу… и умираю.
Сильный удар. Боль, мгновенная и яркая, до синевы под веками. Тьма. Тишина. Пустота.
Самолет Дика Джордана рухнул с небес.
7
Констанции снился океан. Прибой гремел, накатывая кружевные волны на белый песок. Расцветали дивной красоты белые цветы. Пахли они очень сильно. И очень неприятно.
Горелой резиной. Расплавленным железом. Смертью.
Она закричала во сне — и села. Открыла глаза.
Вокруг был рай.
Высоко в небе сияло золотое солнце. Само небо было бирюзовым, абсолютно безоблачным и высоким. Вокруг расстилался белоснежный песчаный пляж. Там, где пляж заканчивался, начинались изумрудно-зеленые кусты, сплошь усыпанные какими-то немыслимыми цветами, белыми, алыми, кремовыми и желтыми. Вокруг было неправдоподобно тихо, если не считать плача чаек и барабанного рокота прибоя. Констанция осторожно повернула голову налево, потом направо, скосила глаза к носу, попробовала пошевелить ногами и руками — и поняла, что жива. Мертвым не бывает больно, а у нее очень болела правая нога и буквально раскалывалась голова. Справа на виске засохла какая-то твердая корка, живо напомнившая Конни о Роксиных масочках. Из-за этой корки было трудно моргать.
Девушка неловко перекатилась на четвереньки, попыталась встать и тут же повалилась обратно на песок. Нога не слушалась, голова чуть не взорвалась.
В этот момент на нее упала чья-то тень. Констанция инстинктивно вскинула голову, едва не заорав от боли, — и немедленно заорала от ужаса. Перед ней стояло рыжее чудовище. Вся одежда на Дике Джордане обгорела, и потому он представлял собой весьма живописное зрелище. На закопченной физиономии блестели только белые зубы и горели зелеными прожекторами немыслимо наглые глазищи.
Он осторожно помог Констанции сесть и опустился рядом. Странно, от его присутствия стало как-то легче.
— Привет пассажирам. Экипаж нашего лайнера приветствует вас на Багамах, мисс Шелтон. Честно говоря, я чертовски рад, сестренка, что могу вас приветствовать.
— Не могу пока разделить вашу радость. Чувствую себя отвратно. Но мы живы… и я на Багамах, вы говорите?
— О да. Это не подлежит сомнению. В здешних краях самолет может упасть только в два места: в океан и на Багамы.
— Хорошо бы, он упал на Эльютеру.
— У вас серьезные запросы. Увы! До Эльютеры мы не дотянули. Это острова Эксума.
— Острова? Их что, много?
— Да, около десятка, хотя большая часть не заслуживает своего гордого имени. Скорее, это просто груда камней посреди океана. Нам повезло.
— Почему?
— Здесь есть лес, значит, есть вода и еда. Впрочем, еды полно и в океане.
— Мистер Джордан…
— Вот что, сестренка, я не хочу показаться деревенским раздолбаем, но… Мне кажется, довольно глупо звать друг друга столь высокопарно. Мы — два ободранных и чудом выживших человеческих существа. Классовые различия временно отступают на задний план. Меня зовут Дик.
28 
