29 
— А меня Констанция. Можно Конни.
— И на «ты», хорошо?
— Хорошо. Наверное.
Дик с любопытством глядел на свою пассажирку. Она держалась молодцом, надо отдать ей должное. Хотя, возможно, это просто шок после катастрофы. Нога у нее распухла и выглядит паршиво, голова в крови, но зрачки нормальные, да и говорит она вполне связно.
Чудные существа эти женщины. Даже сейчас, грязная, окровавленная, испуганная, она очень даже ничего. Только смотрит как-то чересчур строго.
— Эгей!
— А?
— Я что хочу сказать… Нога болит?
— Ужасно. Как я встану, не представляю.
— Дай посмотрю.
— А вы… ты умеешь?
— Смотреть? Еще как. Особенно на женские ноги. Виноват, казарменный юмор. Ты совсем не можешь встать?
— Встать смогу, наверное, но вот идти…
— Будем надеяться, что это простой вывих.
— Простой?
— Да. Не перелом, не открытый перелом, не разрыв связок и прочая, прочая. Ты громко орешь?
— В каком смысле?
— Если это вывих, то я его вправлю. Боль сильная, но секундная.
Конни немедленно вспомнила горячую депиляцию и гордо усмехнулась.
— Секундные боли — мой конек. Только лучше не предупреждай меня заранее.
— Правильно мыслишь, сестренка. Для богатой бездельницы ты на редкость здравомыслящая девушка.
Конни тихонько улыбнулась про себя. Значит, он считает ее дочкой миллионера?
Отдышавшись и утерев слезы, Конни Шелтон пришла к выводу, что Дик Джордан гораздо честнее Роксаны Жилье. Боль была действительно сильная и действительно секундная. Дик взял ее за лодыжку, осторожно прощупал, потом вроде бы заинтересовался ее пяткой, а на самом деле подготовился и дернул. Что-то в ноге мерзко щелкнуло — и боль тут же прошла.
— Так. Очередной зачет. Первый раз вижу женщину, которая не орет как резаная, тем более что сейчас это не возбранялось. Теперь ногу надо поплотнее замотать.
— Зачем? И чем?
— Нам надо поднимать свои задницы и идти на разведку. Хорошо бы это был один из обитаемых островов Эксума, но вполне может оказаться, что мы здесь одни. Кроме того, надо почтить память моего конька.
— Конька?
— Да, самолета моего. Я его считал своим железным конем.
— Разве он не утонул?
— Хорошо, что ты не помнишь. Мы долбанулись ровно в линию вчерашнего прибоя. Пять метров вперед или назад — и нас бы уже доедали акулы.
Конни охнула. Акул в ее снах о Багамах не было.
— Так чем же мне ногу замотать?
— Сейчас.
Дик Джордан поднялся и лихо рванул остатки рубахи на груди. Конни почувствовала, что заливается неудержимым румянцем. Через секунду перед ней стоял полуголый мужчина весьма примечательной наружности.
По сравнению с черным от копоти лицом тело Дика казалось очень светлым. Широкая грудь напоминала два перевернутых блюда из золотистой бронзы. Впалый мускулистый живот, узкие бедра. Он был худощав, вряд ли его можно было назвать мощным, но в нем чувствовалась какая-то дикая, первобытная сила. Такая сила сквозит даже в самых ленивых движениях тигра. Перекатывается веревками мышц под шкурой волка. Заставляет бешено извиваться тело уже мертвой змеи. У Конни закружилась голова, и это не было последствием удара. А потом Дик придвинулся ближе, и она увидела шрамы.
Будь Конни Шелтон поопытнее и поизощреннее в «отношениях полов», она бы ни за что не сделала того, что сделала в следующий миг.
Она протянула руку и провела ладонью по жуткому кривому шраму, начинавшемуся на груди Дика, чуть пониже левого соска, и уходившему абсолютно ровной дугой через ребра на спину, под лопатку. Шрам был неровный, хотя и старый, уже белый, а вдоль него с двух сторон шли частым рядом круглые мелкие шрамы, как от пуль. Или от зубов, вдруг похолодев, подумала девушка.
— Что это?!
— Извини, забыл. Не падай в обморок, ладно? Это акула. Сравнительно мелкая и очень тупая.
— Боже мой…
— Да это давно было. Три года назад. Не здесь, на Барбадосе. Я там подрабатывал для океанологов. Ловил этих тварей. Слушай, сестренка, ты бы это… короче, сиди спокойно. Я нервничаю. Парень я молодой…
Конни ничего не поняла, но ладонь убрала. Глаз со шрама она не сводила и потому не заметила, как Дик вздохнул с облегчением.
Прикосновение девушки было неожиданным и откровенным, хотя явно не несло в себе никаких намеков. Девицы, с которыми Дик привык иметь дело, касались его кожи кончиками пальцев, легонько поглаживали, облизывали губы и негромко предлагали себя — вот и весь ритуал, но эта… Ее прикосновение было теплым, бесхитростным и очень приятным. Настолько приятным, что Дика обдало жаром с головы до ног.
29 
