очень нудно 
55 
– Нет, спасибо.
Пожав плечами, Агнесс предлагает тарелку Доминик. Девушку, кажется, ничуть не смущает, что подруга ее босса сидит полуголая, и это еще раз доказывает: французы – какого бы возраста они ни были – относятся к наготе куда проще, чем я.
Доминик бросает взгляд на тарелку с бутербродом, ее передергивает, и она говорит:
– Боже. Нет.
Что ж, может, она и не съест Нью-Йорк – слишком калорийно для нее.
Агнесс еще раз пожимает плечами, берет бутерброд с тарелки и устраивается на шезлонге. Она кусает бутерброд, и хрустящие крошки рассыпаются ей на грудь. Агнесс жует и при этом довольно улыбается мне.
– C'est bon, ça,[10] – говорит она, показывая на бутерброд. Ну разве тут откажешься? Не хочется ранить чувства девушки.
Остается только одно – я кусаю это калорийное чудовище.
Да, без всяких сомнений, это самый вкусный бутерброд, который я только ела.
А еще я уверена, Доминик – если б ей дали запустить деловые коготки в это местечко – непременно запретила бы такие бутерброды! Женщинам, восстанавливающимся после липосакции, категорически не рекомендуется давать бутерброды из французского багета с шоколадной пастой! Я уверена, Доминик обдумывает это, хотя в этот момент берет бутылочку с кремом от загара и решительно намазывает себе грудь.
Агнесс и ее бутерброды с шоколадной пастой скоро уйдут в прошлое, если Доминик станет на тропу войны с Мираком.
Если, конечно, кто-нибудь ее не остановит.
– Леди.
Я чуть не давлюсь куском бутерброда. На дальнем конце бассейна появляются Чаз с Люком, потные и перепачканные после стрижки веток вдоль дороги.
– Салют! – Доминик машет им загорелой рукой. Грудь ее, как я замечаю, при этом даже не колыхнется. Вот уж чудо гравитации.
– Привет, мальчики, – говорит Шери.
Я в виде исключения ничего не говорю, поскольку никак не могу проглотить кусок бутерброда.
– Ну что, девочки, вы хорошо проводите время? – интересуется Чаз. Он улыбается, и я знаю почему. Из-за полуобнаженной Доминик. Невозможно не заметить удивленный взгляд, который он бросает на Шери. Та отвечает лишь:
– О, мы классно проводим время. А вы?
– Тоже, – отвечает Чаз. – Только мы, пожалуй, сначала окунемся, чтобы немного освежиться. – При этом он сдирает с себя рубашку.
Надо отдать должное Чазу: несмотря на диплом философа, у него атлетическая фигура.
Но Люк – как мне прекрасно видно, когда он секундой позже тоже снимает рубашку, – являет собой еще лучший образчик мужской атлетичности. На его прекрасном загорелом, мускулистом теле нет ни грамма жира.
ПЛЮХ! Парни ныряют в искрящуюся воду, не трудясь даже снять шорты.
– Боже, как хорошо, – говорит Чаз, выныривая. – Шер, иди сюда.
– Твое желание – закон для меня, господин. – Шери откладывает книгу, встает и тут же ныряет. Брызги от нее попадают на Доминик, и та брезгливо отряхивается.
– Доминик, – зовет Люк, вынырнув в глубокой части бассейна. – Иди сюда, водичка отличная.
Доминик тараторит что-то на французском. Я не очень хорошо понимаю, что именно, но несколько раз слышу слово cheveux.[11] Я пытаюсь вспомнить, это волосы или лошади. Почему-то мне кажется, что Доминик вряд ли говорила о лошадках.
Шери подплывает к краю бассейна, кладет руки на бортик и кивает мне.
– Лиззи, ты должна нырнуть. Вода просто потрясающая.
– Дай доесть бутерброд, – отвечаю я, все еще трудясь над жуткой – но такой грешно вкусной – стряпней, которую всучила мне Агнесс.
– Тогда подожди полчаса после еды, – дразнит меня Люк. – Ты же не хочешь, чтобы у тебя начались спазмы.
К счастью, рот у меня занят, и я не могу спросить его: Если они у меня начнутся, ты спасешь меня, Люк? Флирт совершенно неуместен, ведь его девушка сидит тут же, рядом со мной. Топлесс.
И в таком виде выглядит куда лучше, чем я – даже в самых смелых своих мечтах.
– А, новая девушка!
Я чуть не давлюсь, услышав за спиной мужской голос с сильным французским акцентом. Оборачиваюсь и вижу пожилого джентльмена в белой рубашке и брюках хаки на стильных подтяжках.
– Ммм, – мычу я, поспешно проглатывая, – здравствуйте.
– Это та самая новая девушка? – спрашивает он у Доминик, показывая на меня.
– Ах, да, месье. Это Лиззи, подруга Шери, – отвечает Доминик подчеркнуто вежливо.
– Enchanté,[12] – говорит мужчина, поднося мою руку – ту, что не сжимает остатки шоколадного бутерброда, – к губам, но не касаясь ее. – А я – Гильом де Вильер. Не хотите ли взглянуть на мою винодельню?
55 
