очень нудно 
92 
У него не будет лучшего повода, чтобы выложить ей всю правду о себе.
– Вот об этом нам и надо поговорить, любимая моя. Понимаешь, честь и долг всегда были отличительными чертами нашей семьи. Этот кодекс я с самого детства привык уважать.
– Долг по отношению к чему, Зак? К стране?
– М-м... к службе.
– Службе на благо страны. Конечно, я понимаю. – Она крепко обняла его.
– Ты забываешь, что вся моя семья из Техаса, Роуз. Мы исполняем свой долг и по отношению к Техасу.
– Ну, Зак, ты так говоришь, как будто Техас – это отдельное государство.
– Да, мы действительно привыкли так к нему относиться. Именно поэтому мы называем его Штат Одинокой Звезды. Когда мы отвоевали независимость от Мексики, нам пришлось защищаться от разных врагов – индейцев, мексиканцев, бандитов. Техасские рейнджеры появились в ответ на необходимость защищать границы штата и поддерживать закон.
– И что, эти долг и честь, к которым ты себя причисляешь, – все это относится к техасским рейнджерам?
– Все правильно, милая моя.
– Ты хочешь сказать, что твой отец – техасский рейнджер?
– Вот именно. Так же как и мои дядья и несколько моих двоюродных братьев.
Роуз принужденно рассмеялась:
– Наверное, это очень забавно, когда вы собираетесь всей семьей. Представители закона с одной стороны стола, а ты – с другой.
– Ну... видишь ли, мы все по одну сторону стола.
– Что ты хочешь этим сказать? Зак сделал глубокий вдох.
– Я тоже техасский рейнджер, Роуз. Она расхохоталась:
– Сейчас ты мне скажешь, что и Джесс Тейт – тоже.
– Нет, но Билл Грейнджер был рейнджером. Мы работали вместе.
Она посмотрела на него так, будто он ударил ее по лицу.
– Ты говоришь серьезно? Ты действительно представитель закона?
– Я хотел сказать тебе об этом сотни раз, Роуз. Предупредить тебя насчет Рейборна, когда мне попали в руки доказательства его причастности к угону скота, но...
– Ни слова больше. Не теперь, Зак. – Она повернулась к ему спиной.
Он положил руку ей на плечо.
– Любимая моя, ты должна верить мне: я никогда не хотел обманывать тебя.
– Я не знаю теперь, чему верить, Зак. И я не хочу больше сейчас ничего слышать.
– Если ты хоть чему-то веришь, поверь, что я люблю тебя, Роуз.
У нее перехватило дыхание. Потрясение от его слов было настолько болезненным, что не шло ни в какое сравнение с физической болью, что она испытала после побоев. Ее сердце теперь было обременено тоской и мукой. Они клялись друг другу в любви. Как он мог скрыть от не'е правду о себе? Предать ее? Она закрыла глаза, и слезы потекли по ее щекам.
Роуз проснулась потому, что ей стало жарко. В их укрытии было светло, но солнца не было видно: вход в расщелину затеняли густые кроны деревьев. Жар шел от Зака, который лежал, свернувшись, рядом с нею.
Она осторожно потрогала его лоб, и он открыл воспаленные глаза. Они горели от лихорадки.
– Зак, ты весь горишь. Он медленно сел.
– Да, я чувствую. Мне нужно просто выпить глоток воды. Даже голос его звучал слабо, еле-еле. Роуз покачала головой:
– Тебе нужна не только вода, Зак. Ты не можешь двигаться в таком состоянии.
– Здесь где-то поблизости есть ручей. Как только я выпью воды, мне станет лучше. Давай собираться.
– Но не раньше, чем я переменю повязки на твоих ранах.
– Это можно сделать и возле ручья.
У нее стиснуло сердце, когда она смотрела, как он с трудом поднимается на ноги. На несколько мгновений он прислонился к лошади, потом согнулся и не смог забросить ей на спину седло. Роуз поспешила ему на помощь.
Когда они уже были готовы тронуться с места, Роуз опустила руку в карман и вытащила оттуда пригоршню земляных орехов.
– Съешь по крайней мере это. Есть можно и на ходу. После их поездки под дождем, ночевки на холодной земле в мокрой одежде, без лекарств, которыми нужно было бы сразу же обработать оба пулевых ранения, после потери большого количества крови и двух дней без нормального отдыха было чудом, что оказалось воспаленным только одно входное пулевое отверстие на плече. Но выглядело оно неважно.
Роуз хотела развести костер, чтобы попробовать снять воспаление с помощью горячих компрессов, но Зак отказался. Она не знала, что теперь делать. Ему необходим врач. Надо как можно быстрее добраться до какого-нибудь города, хотя дальнейший путь только сильнее ослабит его.
К полудню взгляд Зака стал совсем мутным от жара, он стал мешком клониться к шее лошади. Роуз не была уверена, что он понимает, куда они направляются.
92 
