52 
– Какой цирк?
Дмитрий Сергеевич умудрено уточнил:
– Понятно. Значит, представлений было несколько. Буду признателен, если вы поделитесь со мной информацией обо всех. Вы же понимаете, что мне все станет известно. Причем, вполне возможно, в неожиданной для вас интерпретации. Так что будет лучше услышать обо всем из первоисточника.
Павел по-мальчишески махнул рукой.
– Да ерунда! – Ему очень хотелось добавить любимую фразу Карлсона «дело житейское», но он не рискнул шутить подобным образом. Для подобных вольностей у него было слишком неустойчивое положение. – Просто Витька Петров опять приставал к Жанне, я дал ему пару раз по морде, только и всего.
– И когда это было?
Пришлось неохотно признаться:
– Во время урока физики в десятом.
– Чудненько. И вы, как обычно, пренебрегли дверями.
Отпираться было бессмысленно.
– Ну да. Тянуть было некогда. В окно оно как-то быстрее.
Дмитрий Сергеевич задумчиво признал:
– Это верно. Но теперь не стоит удивляться, если добрая половина школы будут следовать вашему примеру. Вы и так в глазах наших мальчишек пример для подражания.
Павел поежился. Он не хотел быть подобным примером для подражания. Тем более Дмитрий Сергеевич ясно дал понять, что подобные подвиги не поощряет.
– Я больше не буду!
Павел и сам не понимал, как у него вырвался этот детский вопль. Но вполне понимал вызванных на ковер к директору учеников. Тут что хочешь пообещаешь, лишь бы выпустили.
Зазвонил телефон, и Дмитрий Сергеевич снял трубку. Услышав густой начальственный бас, нахмурился и сказал Павлу:
– Ладно. Идите, Павел Владимирович. Надеюсь, вы сделаете надлежащие выводы из нашей сегодняшней беседы.
Выскочив из кабинета, Павел вытер выступившую на лбу испарину. Пронесло! Он-то думал, что речь пойдет о Жанне, и боялся расспросов Берсенева до дрожи. С его проницательностью недолго было вытянуть из него все, что произошло четыре года назад.
Спустился вниз, в фойе. Вяжущая толстый шерстяной носок тетя Тася пояснила:
– Да все уже ушли, милок. Домой ведь все торопятся. У всех семьи, хозяйство.
У Павла не было ни семьи, ни хозяйства, и торопиться ему было некуда. Выйдя на улицу, он посмотрел на небо. Тучек не было. Может, на пруд сходить? Не зная, пристойно или нет сельскому учителю играть с учениками в волейбол, немного подумал и решил, что все в рамках морали. Ведь играет же он с ними в школьном спортзале? А чем хуже берег пруда? Там оборудована точно такая же волейбольная площадка.
Переодевшись и пообедав вчерашним супом, который сварил сам, отправился на пруд и играл там до вечера. Потом сел за написание планов многочисленных уроков, ругаясь про себя. Сколько же в этом деле бюрократии, черт бы ее побрал! Не столько преподаешь, сколько отчитываешься!
Когда стемнело, не вытерпел и пошел к дому Берсеневых, чтоб просто посмотреть на Жаннины окна.
Пристроился на своем обычном месте, в тени большой раскидистой рябины. Там стоял полузаросший молодой порослью пенек, с которого хорошо просматривались окна Жанны. Сначала светились окна только в родительской половине, и сквозь незашторенные окна мелькали знакомые силуэты. Пару раз он видел Жанну, и сердце делало лихие кульбиты. Но вот шторы задернули, и он тоскливо вздохнул.
Вышла полная, какая-то скособоченная луна с глуповатой ухмылкой на щербатом рте. Павел закурил, тяжко вздыхая, время от времени прихлопывая на щеках надоедливых комаров. Внезапно понял, что уже не один, и медленно повернулся.
Никого не увидел, но тем не менее приветливо предложил:
– Присоединяйся, дружище! Чего торчать в одиночестве! Будем караулить вместе.
Из темноты отпочковалась огромная фигура, и он узнал Александра. От сердца отлегло. По крайней мере, мордобоя не будет. Спокойно посочувствовал:
– Да, плохо, когда нет рядом того, кого любишь. А ты ведь любишь Аньку?
Немного помолчав, Александр скованно признался:
– Ну да. А ты как догадался?
В ответ Павел только фыркнул:
– Ты на нее уж слишком нежно смотришь. И дурак бы догадался.
– А ты, естественно, не дурак. – Присев рядом, с тяжким вздохом добавил: – А вот Аня не догадалась.
– Да ладно тебе! Будто сам не знаешь, что она еще совсем ребенок. И по виду, и по сути. Божий одуванчик, одним словом.
– Это верно.
Бывшие соперники помолчали, думая каждый о своем.
– Ты давно сюда ходишь? – Александр был не любопытен, но считал своим долгом беречь достоинство семьи своих друзей.
52 
