очень нудно 
200 
Когда Сейди за обедом сказала ей, что «Людей улицы» отменили, она открыла рот, чтобы завопить.
Сэйди тут же ее утихомирила, сообщив новость, что другой фильм, который они с Нийлом намечали, полностью готов к съемкам, что есть законченный сценарий, режиссер и что продюсер — Оливер Истерн.
— Вчера вечером я прочитала сценарий, — бодро сказала Сейди. — Роль там для тебя куда лучше. Поверь мне, дорогая.
Джина всегда верила Сейди; ее мнение — самое лучшее. Она прожевала салатный лист, а потом выдала нечто настолько ей не свойственное, что Сейди чуть не опрокинула свой «Перье».
— Я соглашусь, если будет роль для Росса.
— Что? — задохнулась Сейди.
— Мы хорошо вместе смотримся, — беззаботно объяснила Джина. — Пресса нас любит. На экране мы будем ошеломительны. Устрой нам это, тебе это по силам.
— Для Росса там ничего нет, — натянуто сказала Сейди.
— Пусть впишут что-нибудь для него.
Сейди пристально глядела на свою клиентку, жующую салат.
Зачем Росс перебрался к этой расчетливой блондинистой красотке? Она хотела его для себя, а теперь он у Джины.
— Ты представляешь, о чем говоришь? — сказала она.
— Конечно.
— Лучше бы ты подумала как следует. На то, чтобы вписать роль для Росса, могут уйти недели или даже месяцы. Фильм отложат, а тебе надо начинать работать сразу, ты это, разумеется, хорошо понимаешь.
Джина, уставившись на своего агента, задумалась. У Сейди не отнимешь — всегда говорит дело. Может, идея ее и вправду не совсем удачная.
— Ты права. Ждать, по-моему, незачем. Пришли мне сценарий.
Сейди похлопала по своей вместительной сумочке «Вуитгон».
— Он у меня с собой.
— Кстати, — заметила Джина, — сегодня день рождения Росса, и я собираю вечеринку-сюрприз в «Бистро». Ты приходи…
Да, и скажи Бадди.
Самое последнее, что хотелось Сейди, — это справлять день рождения Росса, но бизнес есть бизнес, а Джина — клиент, которым не бросаются.
— Само собой, дорогая.
Джина вернулась домой в четыре часа, нагруженная подарками. С ней был фоторепортер из какого-то итальянского журнала, и, пока она вываливала на Росса половину магазина «Гуччи», репортер ловил на пленку каждое сентиментальное мгновение.
Росс понятия не имел, что в обмен на эксклюзивные снимки журнал оплатил все ее дорогие подарки. От всего он был в восторге, хотя от репортера в восторг не пришел — хорошо набравшийся завсегдатай баров, вертлявый, как ящерица, в белых брюках в обтяжку и все время лезет оглаживать Джине задницу.
— Вечером ужинаем в «Бистро», — объявила она. — Будет пара друзей.
— Каких?
Она загадочно хихикнула.
— Подожди и увидишь. Обожаю сюрпризы, а ты?
— А? — На лице Бадди выразились шок и удивление.
Сейди заметила:
— В кинобизнесе никто ничего не гарантирует.
— Но роль-то мне дали, — озадаченно сказал он.
— Дали.
— Не могут они так со мной поступить! — заорал он.
— Продюсер — всемогущий бог. Что хочет, то и делает.
— Что б они сдохли, бляди! — выкрикнул он.
Ферди просунул голову в дверь.
— У вас тут все в порядке?
— В полном порядке, спасибо, — отозвалась Сейди.
Бадди даже не заметил, что их перебили. Что-то бормоча под нос, он тяжело опустился на стул.
Сейди взяла ручку с золотым пером и, теряя терпение, забарабанила по столу.
— Не распускайся. Маленькая неудача, и только-то. Гонорар заплатят полностью, и реклама для тебя неплохая. Подвернется кое-что и получше. — Она не хотела выдавать секрет и говорить, что кое-что уже подвернулось. С клиентами все хорошо в свое время.
— Боже! — охнул он. — А Монтана знает?
— Да. Завтра все это будет в газетах. И, Бадди… у меня для тебя сюрприз. В понедельник твой рекламный щит разойдется по всей Америке, так что возьми себя в руки и давай-ка чувствуй себя опять прекрасно. Сегодня Джина устраивает Россу вечеринку-сюрприз. Я хочу, чтобы ты там был. Никогда не знаешь, но, может, к вечеру у меня будет для тебя хорошая новость. Недаром я слыву самым расторопным агентом на Западе!
Он кивнул как можно радостней, про себя удивляясь, почему всякий раз, когда все уже вроде бы на мази, какой-нибудь умник что есть силы врезает ему ногой по яйцам.
Джина всегда готовилась к вечерним выходам в свет с посторонней помощью. Каждый вечер ровно в шесть в особняк приезжал профессиональный художник-гример, латиноамериканец.
Перед ним появлялась массажистка-венгерка, а после нее — француз-парикмахер.
200 
