очень нудно 
46 
– А откуда у них патроны? – спросил Харитонов.
– Тоже самолет сбрасывает. Бывший бомбардировщик. Видно, тем, кому еды не хватает, их и сбрасывают, чтоб сами себе пищу добывали. Нет, пойду скажу им, чтоб подальше отсюда воевали.
Хозяин отошел от окна, и вдруг звук нового выстрела смешался со звоном осыпавшегося брызгами на пол стекла. Григорий обернулся. От легкого порыва ветра, залетевшего в комнату сквозь разбитое стекло, приоткрылась со скрипом дверь в сени.
Григорий, насупившись, вытащил из-за печки автомат Калашникова и два рожка с патронами и положил на стол справа от себя.
В дверь забарабанили.
Григорий, схватив со стола автомат, выскочил в сени.
Харитонов, оцепенев, сидел перед кружкой остывшего чая.
– Эй! Сюда иди! – позвал его из сеней Григорий.
Торопливо войдя в сени, Василий увидел лежащую на полу моложавую женщину в ватнике и ватных брюках и склонившегося над ней Григория.
– Чаю принеси! – приказал Григорий.
Женщина была ранена в плечо. Хозяин снял с нее ремень с кобурой, расстегнул ватник, теплую блузку из грубого сукна и оголил плечо и грудь. К счастью, пуля прошла навылет, не зацепив кость.
– Ну вот! Какая баба! – кивнул Григорий на оголенную красивую грудь. – И такой херней занимается!
Харитонов молча согласился, подавая хозяину кружку с чаем.
– На-ка, глотни, – поднес тот кружку ко рту женщины.
Раненая глотнула.
– Эй, там! – донесся окрик со двора.
Григорий дернулся от неожиданности, перевел взгляд на Харитонова, потом, глядя на дверь, крикнул:
– Чего?
– Баба жива? – спросил хрипловатый мужской голос.
– Ранена, – ответил Григорий.
– То-то же, – голос со двора зазвучал удовлетворенно. – Скажешь ей, што если еще раз начнет стрелять в старших – прибьем!
Наскоро перемотав рану какой-то цветастой тряпкой, Григорий и Василий перенесли женщину в комнату, где опустили ее, стонущую, на деревянную лавку, что стояла под стеною.
Пошли дни, на протяжении которых выстрелы звучали уже подальше в лесу, словно воевавшие не желали беспокоить раненую женщину.
Харитонов как-то привык к этим выстрелам и уже не обращал на них внимания: они влились в единую симфонию природы и были не громче стука дятла. Ухаживая за раненой, Василий проводил бо́льшую часть дня в доме, лишь изредка выходя с жестяным ведром за водой. Родник протекал недалеко, к нему вела хорошо протоптанная тропинка, на полпути к воде разрезавшая надвое густой цветущий малинник. Кусты малины были усеяны и цветами и ягодами. На обратном пути Харитонов делал здесь передышку, ставил ведро на землю и обрывал, сколько мог, ягод, бросая их в чистую родниковую воду. Возвратясь домой, он ставил чай и кормил женщину малиной, что ему особенно нравилось, потому что каждый раз после такого «ягодного» кормления на ее лице появлялась милая детская улыбка и, глядя на эту улыбку, Харитонов чувствовал себя настолько счастливым, насколько даже в детстве не был. Ведь болтаясь на своей барже по Японскому морю, он твердо уверовал, что люди улыбаются только в детстве и во сне.
Григорий каждое утро уходил из дому, прихватывая в сенях весь столярный инструмент, необходимый для постройки деревянного памятника. Работал он иногда до самого вечера, не возвращаясь на обед, и, судя по его деловому бодрому состоянию, дела с памятником обстояли хорошо.
Однажды вечером он вернулся в дом несколько озадаченным.
Василий как раз вытащил чайник из печки и вытряс в него остатки чая.
Григорий, передвинув стул к лавке, на которой лежала женщина, уселся у ее изголовья и сказал:
– Там приходили двое, о тебе спрашивали. И еще просили спросить, вернешься ли ты в строй?
Женщина нахмурилась, приподнялась на локте.
– А они из наших или из ихних? – спросила ослабленным голосом.
– Откуда ж я знаю?! – пожал плечами хозяин взлетной полосы. – Вы ж не с инородцами воюете! Инородцев бы я по говору узнал. А те – обычные россияне…
Женщина, превозмогая боль, уселась на лавке, прильнув спиною к деревянной бревенчатой стене. Собралась было что-то сказать, но тут взгляд ее остановился на двух корзинах с сигаретами, стоявших на полу под разбитым окном.
– Настоящие?! – удивленно воскликнула она.
– А то как же, – кивнул Григорий.
– Дайте закурить! – попросила женщина.
Харитонов, в это время разливавший чай по кружкам, услышав просьбу, поставил чайник на стол и подошел к корзинам, но тут что-то заставило его обернуться. Обернувшись, он встретился взглядом с Григорием.
46 
