101 
— Да, а я велел тебе уезжать. Хорошо, что ты меня не послушалась.
Она прошла мимо него в спальню.
— Я звонила Джерри, попросила его выяснить имена лучших специалистов Манхэттена по ушным болезням. Я обещала Дереку. Факс придет завтра утром. К одиннадцати.
— Дерек уже рассказал. Спасибо, Молли.
— После того как я подложила всем такую свинью, это самое малое, что я могу сделать. — Молли взяла пульт и выключила звук. На экране обворожительная юная девушка выходила замуж. Вокруг порхали белоснежные голуби. — А Синара? Как она?
— В истерике. Никого не хочет видеть. Рыдает. Сейчас заснула. Я дал ей одну из моих больничных таблеток.
— Я думала, у нее свои есть, — сказала Молли, по-прежнему держась за столбик кровати.
Доминик пожал плечами.
— Может быть. Кажется, она узнала таблетку. — Он пересек комнату, остановился рядом с ней и погладил ее по щеке. Какие большие у него ладони! — Давай не будем больше говорить о Синаре. Я весь день только ею и занимался.
— А что мы тогда будем делать, Доминик? Я знаю, что вы с Тейлором только про это и говорили. И все эти телефонные звонки. Дерек прав? Ты ее выгонишь?
Он поцеловал ее в уголок губ.
— Об этом завтра.
Молли почувствовала, как у нее подгибаются колени, и закрыла глаза. Часть ее изнывала от желания рассказать о том, что произошло сегодня у Джейни, другая часть хотела подождать немного, пока поутихнут страсти, чтобы все обдумать.
— Тогда… Тогда о чем же нам говорить?
Он покрыл поцелуями ее шею, сверху донизу, и, покусывая мочку, занялся ухом.
— Я вообще не хочу говорить. Я изговорился.
— И я тоже. Изговорилась. Может, заберемся в постель?
— Чертовски заманчивое предложение, — сказал Доминик. Его руки уже отыскали ее грудь. — Тем более завтра мне надо ехать в Нью-Йорк.
Молли накрыла его ладони своими.
— Ты уезжаешь? Зачем?
— Чтобы ругаться с юристами и убеждать инвесторов, а они порой еще хуже, чем юристы.
— Из-за Синары? Все сдвинулось с мертвой точки?
— Не так быстро, как мне бы хотелось, по крайней мере, в этой комнате. — Доминик подхватил ее на руки и понес к постели. — Хватит разговоров. И вопросов, и ответов, и угроз, и обещаний. И задушевных бесед. По крайней мере, нам с тобой. Иди ко мне, Молли. Сегодня ночью ты мне по-настоящему нужна.
Она запустила пальцы в его волосы, а он прижался к ней, такой доверчивый, такой усталый.
— Сегодня я твое лекарство, Доминик? Примите одну Молли, и утром она вам не понадобится?
— Еще как понадобится. Я подозреваю, что к ней сильно привыкают, а я увяз в ней больше, чем наполовину, не выберешься. — Он нахмурился, повернулся на спину и притянул ее к себе. — Как-то у меня некрасиво вышло. Это ведь Тони поэт. Сам говорил, что не хочу больше сегодня разговаривать, и сам же несу какой-то бред.
— Вовсе не бред. Я тебя поняла. По-моему, это замечательно. И ты замечательный. — Она погладила волосы на его груди: пуговицы она уже расстегнула. Скоро она станет настоящим асом в расстегивании пуговиц его рубашки. — Но если мой сладкоголосый повелитель решил умолкнуть, я возражать не стану.
— Заткнись, парень, и поцелуй меня!
— Уже хорошо, — сказала Молли, когда он перевернул ее на спину. Она почувствовала на бедрах его руку, твердую и настойчивую, которая пробралась под ее тонкий халатик. — А так еще лучше… — прошептала она, закрывая глаза.
Когда Молли проснулась, телевизор был включен, в ванной горел свет, шторы были раздвинуты и между ними виднелось низкое, в тучах, серое небо. На подушке рядом была приколота записка: «Вернусь через три-четыре дня. Никуда не убегай! Пожалуйста! »
Улыбаясь, Молли отправилась в душ. Ее тело еще не успокоилось после изобретательных ласк Доминика. Одевшись, она спустилась вниз к завтраку. В столовой ее встретили две унылые физиономии. Три, если считать миссис Джонни.
— Опять дождь, — сказал Бутч, подтверждая свое умение замечать очевидное.
— И так до выходных, — подхватила Лиззи. — В новостях сказали. А дядя Ник и дядя Тейлор уехали. Забыли про мое прослушивание.
Миссис Джонни поставила на стол тарелку с беконом и, мигнув, посмотрела на Молли.
— Веселье закончилось?
Молли широко ей улыбнулась.
— Мы здесь единственные оставшиеся в живых или в доме для гостей тоже кто-то есть?
— Она, — сказала Лиззи, выразительно вытаращив глаза.
— Существо по имени Бетани?
— Кто же еще, — проворчала Лиззи, взяла с тарелки кусок бекона и откусила почти половину. — Мама Билли сказала, им театр нужен каждый день. Как будто он ей принадлежит.
101 
