19 
— Тебе плохо? Розанна, ну, скажи хоть что-нибудь!..
Она смотрела прямо на него и не узнавала, в расширенных глазах стоял ужас. Но, расслышав свое имя, попыталась ответить.
— Я просто... — начала Розанна и потерянно замолчала.
Лоренс что-то говорил — губы его шевелились, но слов она уже не слышала, да и его самого различала с трудом. Перед ее взором проносился не контролируемый разумом поток образов. Во рту ощущался металлический привкус страха. По телу струился липкий холодный пот.
Опять... опять началось!
У врачей даже название для этого кошмара есть. Но сейчас Розанна напрочь забыла и сам медицинский термин, и пространное описание симптомов. Она переживала их наяву. Разве этого недостаточно?
— Ты идти можешь?
Розанна посмотрела в направлении голоса. Он доносился откуда-то сверху, из некоего размытого пятна над ее головой.
— Попробую.
— Господи! Я вызову врача!
— Нет-нет, не надо. — Молодая женщина вдохнула поглубже. — Прости. Да... да, конечно, я могу идти. Все уже проходит.
Лоренс стиснул зубы. Одного взгляда на белое как полотно, измученное лицо женщины, что стояла перед ним, пошатываясь, точно тростинка на ветру, хватило, чтобы понять: дело серьезно. Да она же сейчас того и гляди в обморок упадет!
— Нет, я все-таки позвоню в «неотложку».
— Да не нужна мне никакая «неотложка»! — Розанна судорожно вцепилась в его руку: фойе заходило ходуном, завертелось вокруг нее, стремительно набирая обороты. — Мне бы только свежего воздуха глотнуть — и все будет в порядке.
Не говоря более ни слова, Лоренс обнял ее за талию. Облегченно вздохнув, Розанна не столько оперлась, сколько осела на его руку.
— Спасибо тебе... Мне страшно жаль, что я стала для тебя обузой, — пролепетала она, беспомощно склоняя голову ему на плечо.
Уже на середине роскошной мраморной лестницы, ведущей к выходу, Лоренс перестал притворяться, что всего-навсего ее поддерживает, и подхватил молодую женщину на руки.
— Ты дрожишь как лист, — отметил он, крепче прижимая ее к себе. — Говорил же, что надо вызвать врача. — И Лоренс выругался себе под нос, досадуя, что позволил ее неразумным просьбам возобладать над его здравым смыслом.
— Пожалуйста, не надо! — Тонкие пальцы судорожно вцепились в его рукав. Откуда-то из подсознания всплыла дурацкая мысль: а ведь я снова оказалась на руках у Лоренса Гилларда! — Всякий раз, когда меня нужно куда-то нести, ты тут как тут... Разумеется, период младенчества не в счет. — Розанна вовремя прикусила язык, воздержавшись от дальнейших саморазоблачений. Не хватало еще ляпнуть, например, что от него чудесно пахнет.
— Период младенчества давно канул в прошлое, — ответил Лоренс и подумал, что сейчас держит в объятиях роскошную женщину, само воплощение чувственного соблазна, а отнюдь не ребенка.
— Я говорю чушь?
— Не больше, чем обычно.
— Вот и славно... Я слишком тяжелая.
— Для чего? — В обычных обстоятельствах Розанна непременно бы отметила, как глухо прозвучал его голос.
— Не для чего, а для кого. Для тебя.
Она попыталась высвободиться. Но Лоренс лишь крепче прижал ее к себе, и все жалкие потуги Розаны обрести свободу ни к чему не привели.
— Я могу идти сама. — Впрочем, не то чтобы она непременно этого хотела...
— А даже если бы и не могла, все равно предпочла бы скорее рухнуть на землю без чувств, нежели позволить мне нести тебя.
Лоренс внимательно вгляделся в ее лицо, одобрительно буркнул что-то под нос и поставил ее на тротуар. Надо же, а она и не заметила, что лестница закончилась и они уже не по эту, а по ту сторону раздвижных стеклянных дверей.
Пока Розанна жадно хватала ртом свежий воздух, Лоренс набросил свой пиджак на ее обнаженные плечи. На улице молодой женщине и впрямь стало лучше, даже щеки слегка порозовели.
— Ну что, теперь, надеюсь, ты сознания не потеряешь?
— Нет, конечно.
— Никакого «конечно» здесь быть не может.
Розанна смущенно отвела взгляд.
— У меня голова слегка закружилась, только и всего. Сейчас уже все в порядке, — с наигранной бодростью заверила его она. — Ты ступай назад, поужинай без меня. А я немного пройдусь.
Она начала снимать пиджак, когда две ладони властно легли ей на плечи.
— В твоем случае слово «глупость» приобретает совершенно новую глубину и выразительность.
Лоренс, верный себе, голос понизить даже не потрудился. Прохожие оборачивались. Самые любопытные даже остановились и смотрели на странную парочку во все глаза.
19 
