135 
Они разделили по карте всю территорию в радиусе тридцати миль. Кэрри и Меган надели шляпы, полностью скрывающие волосы, нацепили темные очки. Джейк и Стефан взяли с собой пейджеры, чтобы связываться друг с другом и с Престоном.
День уже клонился к вечеру; до закрытия магазинов и офисов оставалось совсем немного времени, но все четверо очень хотели начать действовать. К семи часам они вернулись в Пайнхэвен без всяких результатов, сильно обескураженные.
Разговор за обедом вертелся главным образом вокруг Алека.
— Он ведь не знает, что Стефи — дочь Меган.
— Слава Богу!
— У него явно мания величия. Преувеличенное представление о собственных возможностях.
— Он просто психопат, — уныло заметила Меган.
Джейк внезапно встал, через французское окно вышел из комнаты и направился к озеру. Кэрри безотчетно последовала за ним. Она увидела, что он стоит в дальнем конце причала. Что он там делает? Бранит себя? Она подошла к нему.
— Джейк!
Он вздрогнул при звуке ее голоса. Обернулся, но смотрел куда-то мимо нее, вдаль. И вдруг глаза его вспыхнули.
— Я должен был убить этого ублюдка, когда у меня была возможность!
— Джейк! — Голос Кэрри звучал умоляюще. — Не терзай себя. Это не твоя вина.
— Я должен был его убить. Это было так просто…
— Нельзя просто так убивать людей, Джейк!
Ей хотелось до него дотронуться, обнять, умерить его тревогу и тоску.
— Вот как? — Он рассмеялся хриплым смехом. — Еще как можно. Это очень легко.
— Нет, Джейк. Я имею в виду, что ты этого не можешь. — Кэрри дотронулась прохладной ладонью до его горячей щеки. — Ты не можешь, дорогой. Это приносит тебе слишком большой вред.
Джейк осторожно привлек ее к себе, нежно обнял и поцеловал ее шелковистые волосы.
— О Кэролайн…
Кэрри чувствовала, как он страдает. Ей казалось, что он казнит себя за принятые решения, о которых сожалеет. За то, что не сказал Стефану о беременности Меган. За решение не трогать Алека. Есть ли еще что-то, в чем он раскаивается? Не сожалеет ли он о том, что решил отказаться от их совместного будущего?
Кэрри подумала о решениях, принятых ею самой: никогда не говорить Джейку об их неродившемся ребенке. Теперь, когда он держал ее в объятиях, она понимала, что не скажет ему об этом ни за что на свете. Это нанесло бы ему глубокую рану. Сама она все еще горевала о ребенке, но горе смягчали свойственные ей оптимизм и надежда. Для Джейка это известие станет еще одним подтверждением того, что он приносит только страдания тем, кого любит. Что у него нет права мечтать.
Кэрри подумала и о другом принятом ею решении — выйти замуж за Марка. Она вздохнула и легонько отстранилась от Джейка. Посмотрела ему в глаза:
— Самое лучшее для нас, Джейк, найти этого ублюдка. Завтра мы с тобой непременно его отыщем.
Вечером в понедельник Бет уехала из Бостона в Вудз-Хоул. Это импульсивное решение она приняла вскоре после телефонного звонка от Стефана. Она оставила близнецов под надежным присмотром миссис Пирсон, их экономки, дала ей телефон, по которому можно в случае необходимости с ней связаться, и двинулась в путь.
Бет должна была с кем-то поговорить. Последние сутки были худшими в ее жизни. Стефан звонил дважды, его голос был полон боли и тревоги за дочь. Бет страдала за мужа и его ребенка. Но было и еще что-то в голосе Стефана, совершенно новое. Наряду с болью и тревогой в нем звучало облегчение и даже радость. Стефан узнал то, что дало ему свободу и надежду. Очевидно, Меган рассказала ему о чем-то таком, что сделало его счастливым, несмотря на похищение дочки. Когда он говорил о Меган, его голос становился нежным и любящим, без тех гневных и горьких интонаций, которые раньше слышались в редких случаях при упоминании имени Меган.
Бет ничего не оставалось, как прийти к заключению, что Меган рассказала Стефану правду и он ее простил.
«Я ее ненавижу, — думала Бет по дороге в Кейп. — За то, что она сделала раньше. За то, что она еще может сделать. За то, к чему она может вынудить Стефана». И тем не менее материнское сердце Бет содрогалось при мысли о том, что было бы с ней самой, случись подобное несчастье с ее мальчиками, и тогда она от души жалела Меган. И Стефана.
В половине десятого Бет свернула на покрытую гравием дорожку к уединенному дому Джона. Она сама нашла для Джона этот дом, солидный и красивый, обшитый деревом, выкрашенный белой и голубой краской, с большими солнечными комнатами и замечательным видом на пролив Нантакет.
135 
