111 
Его внешность, его манера говорить, четко произнося каждое слово, каждую букву, отражали исключительную самоуверенность. Его лицо изначально выражало приветливость – даже без улыбки. Человек с таким лицом не мог не вызывать доверия.
– Извините, что так медленно едем, – он бросил на меня быстрый взгляд. – Обычно трасса не так загружена…
Минут через пятнадцать мы свернули в лес и поехали по совершенно пустой, гладкой, как лед, асфальтовой дорожке шириной всего в одну машину. Въехали в открытые ворота, свернули направо и остановились у деревянного коттеджа с крыльцом и широкой застекленной верандой. Перед тем как выйти из машины, Алексей Алексеевич потянулся рукой к заднему сиденью и взял оттуда элегантный кожаный портфель.
Поднявшись на крыльцо, он открыл ключом двери и оглянулся на меня.
* * *
Мы зашли на веранду. Открыли еще одни двери и оказались внутри просторной уютной комнаты с камином.
– Присаживайтесь, Николай Иванович. – Алексей Алексеевич сел за полированный стол и выдвинул стул рядом с собой. – Тут еще не топят… На улице, кажется, теплее, – сказал он потирая руки.
Я присел. Меня уже разбирало любопытство, хотелось узнать – ради чего надо было ехать в этот санаторий? Ясно, что не для того, чтобы передать мне привет от полковника Тараненко и сказать, что можно возвращаться в Киев. Тем более, что он как-то неопределенно среагировал на упоминание о полковнике.
Алексей Алексеевич тем временем раскрыл кожаный портфель, вытащил оттуда на стол большой конверт и выжидательно посмотрел на меня.
– Я думаю, вы догадываетесь, к какой службе я имею отношение, – проговорил он, мягко улыбаясь. – Меня попросили с вами поговорить коллеги из Киева. По поводу вашего путешествия. Перед разговором хочу сказать вам, что мы, как и вся страна, работаем теперь по новым правилам, а это значит, что мы больше не рассчитываем на бесплатную помощь энтузиастов. Если в Киеве решат, что ваша информация имеет ценность – вам заплатят.
Он раскрыл конверт, вытащил оттуда несколько больших фотографий. Разложил их передо мной на столе.
К своему удивлению, на одной из фотографий я увидел Петра, сидящего в кафе за столиком с двумя незнакомцами. Еще больше я удивился, когда на другой фотографии увидел себя, следящего за шахматной баталией в университетском сквере.
Я повернулся к Алексею Алексеевичу. Лицо мое, должно быть, выражало крайнюю степень недоумения.
– Извините, – сказал он. – Я только выполняю поручение коллег из Киева.
Меня не интересует, кого вы знаете на этих снимках. Это так, для того, чтобы освежить вашу память. Я вам покажу сейчас другие фотографии. Просмотрите их очень внимательно, пока я сделаю кофе.
Оставив на столе еще один большой конверт, вытащенный из портфеля, Алексей Алексеевич вышел из комнаты.
Оставшись один, я взял конверт и пересел на диван. Там было удобнее.
В конверте было десятка два фотографий. Сначала я просмотрел их бегло: какие-то группы людей на улице, за праздничным столом, на похоронах.
«Фотоснимки в моем ящике стола намного интереснее этих», – подумал я, начав уже внимательнее рассматривать те же фотографии.
На первом снимке я насчитал двадцать два лица, и ни одно из них не было мне знакомо. Мое любопытство угасало с каждой минутой. Меня привезли в этот санаторий только для того, чтобы дать понять, что им обо мне все известно, и показать какие-то фотографии с десятками незнакомых физиономий.
Следующие несколько снимков только укрепили мое разочарование, но потом настала очередь похоронных фотографий. На первой же мое внимание привлек худой парень, шедший посередине похоронной процессии. Он оглядывался, словно его только что окликнули. Лицо его мне показалось отдаленно знакомым. На другой фотографии с тех же похорон я обратил внимание на двух мужчин возрастом постарше. Уставившись на снимок, я пытался вспомнить, где я мог бы их видеть.
В комнату вернулся Алексей Алексеевич. Он поставил на стол поднос с кофейником и двумя маленькими чашечками.
– Ну как? – спросил он. Я неуверенно пожал плечами.
– Есть пара лиц, но я не помню, где их видел.
– Кофе готов, присаживайтесь, вместе посмотрим. Он налил кофе в чашечки, и сильный кофейный аромат заполнил воздух комнаты, – Колумбийский, – довольным голосом жизнелюба произнес Алексей Алексеевич.
– Я вам сахара не предложил. Принести?
– Нет, спасибо.
111 
