31 
– Хорошо, – сказал Тэд. – Перенесем прогулку на другой день.
– Нет! – закричал Бенедикт. – То есть я хочу сказать, что сегодня самый подходящий день. А что, если снег растает? Тогда Джеки так и не покатается на санях?
У ворот просигналила машина, и Бенедикт, схватив пару пирожных, лежавших на столе, выбежал из комнаты.
– Скажи маме Пита, что к восьми тебе надо быть дома! – крикнул ему вслед Тэд.
– Пока, пап! Пока, Джеки! Развлекайтесь! – Когда дверь за ним захлопнулась, Тэд прислонился к столу, скрестив руки на груди.
– Ну что ж, нас только двое. Если, конечно, ты тоже не передумала, – сказал он.
– Нет, я очень хочу поехать, тем более что ты уже запряг Ромашку, а луна сегодня полная. Мне доклад о разных породах лошадей писать не надо.
Тэд засмеялся:
– Тогда надевай шапку и варежки, и пойдем.
– Подожди, – сказала Джеки. – Я приготовлю нам горячий шоколад и заверну несколько булочек.
– Хорошо, как только закончишь, зайди за мной в конюшню, – сказал Тэд. Он вынул перчатки из карманов и вышел из комнаты. – Только побыстрее.
Но она его уже не слышала. Она выливала молоко в кастрюлю и крошила туда мелкими кусочками шоколад, опять с головой уйдя в свои планы, но на этот раз они касались поездки на санях.
Тэд быстро пошел к конюшням, насвистывая веселую мелодию «Джингл Бэллз». Ромашка была уже готова. Морис проверял, все ли с ней в порядке.
– А где Джеки и наш мальчуган? – спросил он.
– Бенедикту в школе задали написать какой-то доклад с Питом, а Джеки делает горячий шоколад, она подойдет через несколько минут.
Морис удивленно поднял брови.
– Разве Бенедикт не едет?
– Нет, – ответил Тэд. Он заметил хитрый взгляд своего отца. – Не хочешь поехать с нами и быть нашим извозчиком?
Морис засмеялся и почесал небритый подбородок.
– Ты хочешь, чтобы я поехал с вами? Если ты так боишься остаться наедине с нашей маленькой леди, я, конечно, могу.
– Я не боюсь остаться с ней вдвоем, – возразил Тэд. – У нас сейчас прекрасные отношения, мы заключили определенное соглашение.
– О чем оно? О том, что вы будете притворяться, что не влюблены друг в друга? Это глупейшая вещь, о которой я когда-либо слышал.
– Она сама этого захотела, – ответил Тэд.
– То, что женщина говорит, и то, что она действительно хочет, не всегда совпадает.
– Я только знаю, что больше я ее не поцелую, в этом я уверен. Если, конечно, она сама меня об этом не попросит, но в этом я сильно сомневаюсь.
Морис хмыкнул и покачал головой.
– Как вижу, три года одиночества на ферме ничему тебя не научили, сынок! Если ты действительно хочешь эту крошку, ты должен дать ей это понять, рано или поздно она все равно поймет, что у тебя на уме.
– А что у меня на уме? – спросил Тэд.
– Я подозреваю, что ты влюблен в нее, ты просто сам это не осознаешь. – Отец похлопал Ромашку по спине и пошел в конец сарая, бормоча что-то себе под нос.
– Да я почти ее не знаю! – крикнул Тэд. Морис обернулся.
– Так и должно быть. Мужчинам нашего рода никогда не нужно было много времени. Так было и с твоим дедом, и с твоим прадедом, и со мной. Когда мы видим малышку, которую мы хотим, мы не откладываем дело в долгий ящик.
– Я был знаком с Лиз всего три месяца до свадьбы, и что из этого вышло? – Морис кивнул:
– Да, именно об этом я и говорю. Ты слишком долго раздумываешь. Три месяца! Твой брак был обречен с самого начала.
Тэд издал тяжелый стон и принялся поправлять одеяло на сиденьях. Морис уже налил керосин в лампы, украшающие сани с двух сторон, и даже предусмотрительно бросил на сиденья старую, тронутую молью кофту, которую Тэд помнил еще со времен своих детских катаний.
Несмотря на то, что он старался отвлечься, занимаясь приготовлениями к поездке, слова отца не могли не задеть его. Неужели он правда влюбился в Джеки Ланг? Как это могло произойти? Ведь он знает ее всего неделю. Он не мог влюбиться всего за неделю! Тэд соскочил с саней на землю и запустил руку в волосы. Он представил себя наедине с Джеки, укутанной в теплое одеяло, лунной ночью. Идеальная обстановка для любовников.
У Джеки душа уходила в пятки, когда они неслись на санях по заснеженной улице. Колокольчики в упряжке радостно звенели, и эти переливы отдавались эхом в ночной тишине, нарушаемой еще только скрипом старых кожаных подпруг и глухим топотом лошадиных копыт.
Вдыхая бодрящий морозный воздух, Джеки впервые за много лет по-настоящему почувствовала праздничную атмосферу Рождества. Ей хотелось смеяться и до конца испытать радость этого вновь обретенного ею чувства. Они мчались по холмистым заснеженным лугам вниз по дорожкам, по обочинам которых длинными рядами тянулись заборы. Деревья раскачивались на ветру из стороны в сторону и махали им вслед заиндевевшими ветками.
31 
