73 
Главным отличием вновь возникающих орденов от первопроходцев военно-монашеского движения было то, что все они, за малым исключением, носили ярко выраженный национальный характер. Такими были ордена, создававшиеся на Пиренейском полуострове, в районе многовекового противостояния христианства и ислама; таким был и орден, о котором, в основном, и пойдет речь ниже — орден Тевтонских рыцарей Святой Марии Иерусалимской, более известный как Тевтонский, или 1 [емецкий.
Военно-монашеское объединение германских рыцарей окончательно сложилось сравнительно поздно — утверждение Устава произошло только в год столетия нзятия Иерусалима. Однако у ордена была довольно интересная предыстория, которую некоторые исследователи начинают с 1128 года. Именно в этом году группа богатых немецких паломников основывает в Иерусалиме госпиталь св. Марии Тевтонской. Цели его были абсолютно сходными с первоначальными замыслами иоаннитов: призрение страждущих, лечение больных, оказание посильной помощи паломникам. Единственное отличие заключалось в том, что все это предназначалось только для немцев, хотя в исключительных случаях в помощи не отказывали и иноплеменникам. Военных задач общество перед собой не ставило, и вообще носило более светский характер, чем аналогичные госпитальерские учреждения. В таком виде оно просуществовало до падения в 1187 году Иерусалима, когда братство фактически распалось.
Казалось, орден умрет, так, в сущности, и не родившись. Но ситуация кардинально изменилась с началом Третьего крестового похода. В 1190 году под стенами Акры, осажденной крестоносцами, собралось большое количество воинствующих паломников немецкой национальности. Во главе германских крестоносцев стоял сын императора Фридриха Барбароссы — тоже Фридрих, герцог Швабский. Он-то и стал, по сути, первым из отцов-основателей Немецкого ордена.
Согласно легенде, однажды Фридрих Швабский, проходя по морскому берегу близ Акры, увидел большую палатку, сшитую из паруса стоящего рядом немецкого корабля. Заинтересовавшись, герцог вошел в палатку и увидел множество раненых и больных, за которыми ухаживали люди, одетые в белые одежды с черными крестами на груди. Фридрих расспросил их — оказалось, что это паломники из Бремена и Любека, у которых больше не было сил смотреть на страдания своих соотечественников. В лагере в это время действительно свирепствовали болезни и голод. Так вот, пилигримы пожаловались ему, что госпитальеры не очень охотно помогают немцам, стараясь, в первую очередь, обеспечить уход за французами и итальянцами. Было ли так на самом деле — неизвестно, хотя и вполне возможно — ведь подавляющее большинство иоаннитов были, как известно, французами. Но жалоба возымела свое действие — Фридрих поддержал просьбу братьев милосердия. На следующий день герцог объявил о создании нового Иерусалимского Немецкого госпиталя Святой Марии, дал ему устав и утвердил форму одежды — белый плащ с черным крестом.
Такова легенда, и в чем-то она, конечно, совпадает с истиной; но в основном, по-видимому, составлена значительно позже описываемых событий. Сам случай, наверняка, имел место (кстати, вполне возможно, что этими акрскими лекарями были именно члены распавшегося братства Марии Тевтонской, хотя прямо утверждать этого нельзя). То, что Фридрих Швабский поддержал их начинание, тоже не вызывает сомнений. Но, исходя из более поздних событий, представляется весьма сомнительной и ссора с госпитальерами, и принятие устава и собственной формы одежды. Ведь когда папа Климент III в феврале 1191 года утвердил образование нового, немецкого, госпиталя, он в юридическом плане полностью подчинил его иоаннитскому братству — правда, с элементами автономии. Не шло и речи о собственном уставе, независимом статусе или отличиях в одежде. Вероятно, первоначально римским первосвященником планировалось создание в рамках иоаннит-ского ордена особого немецкого подразделения в ранге одного из госпитальерских языков (напомним, что орден иоаннитов состоял из нескольких достаточно самостоятельных образований, именуемых языками). Однако развитие событий пошло несколько неожиданным образом.
Фридрих Швабский в январе 1191 года умирает от болезни на руках тех самых пилигримов, которых он так активно поддержал. Но смерть основателя не погубила его детища, как это часто бывает; скорее наоборот — она придала ему дополнительный импульс. Дело в том, что умирающий герцог оказал милосердным немецким братьям последнюю услугу: он завещал им почти все свое личное имущество. А когда 12 июля 1191 года Акра, наконец, пала, новое братство получило в ней для своих нужд несколько больших зданий, что, скорее всего, тоже входило в завещание Фридриха. Вскоре пригодились и полученные деньги. К 1196 году немецкое братство имело в Святой Земле уже шесть собственных центров и стало проявлять серьезное недовольство своим подчиненным положением.
73 
