74 
Немецких крестоносцев можно понять. Ведь, когда в начале XII века складывались первые духовно-рыцарские ордена, абсолютное большинство паломников составляли французы. Именно они и сформировали костяк госпитальерского ордена, занимали в нем почти все ведущие должности, и это долгое время не вызывало особых споров. Но, начиная со Второго крестового похода, число крестоносцев, представляющих германскую нацию, стало быстро расти, порой достигая едва ли не половины всех, принявших крест.
Конечно, в таких условиях немцев никак не устраивало то, что им предлагалось — стать лишь 1/8 иоан-нитского ордена, с пропорциональным этому влиянием и соответственной невозможностью претендовать на мало-мальски значимые посты.
В 1198 году это недовольство германских паломников вылилось в открытый бунт. 5 марта в Акре состоялся совет вождей немецкой части крестоносного войска, на котором был принят устав тамплиеров — возможно, в пику иоаннитам; но, поскольку при этом сохранялись и старые обязанности, то в части устройства госпиталей, ухода за больными и ранеными были использованы статьи и из госпитальерского статута. Совет также утвердил и одежду членов нового ордена — тот самый белый плащ с черным крестом на груди.
Бунтарское, в сущности, начинание немецких вождей упало на добрую почву. В это время на апостольский престол в Риме всходит одна из самых ярких фигур в истории папства — знаменитый Иннокентий III. Блестяще образованный, чрезвычайно деятельный (в 1198 году ему было только тридцать восемь лет; среди римских первосвященников избрание в столь молодые годы — случай чрезвычайно редкий), обладающий широким политическим кругозором и непомерными амбициями, новый папа решил поддержать немецкий почин. Викарию Христа на земле не слишком нравились те, с его точки зрения, излишние сила и самостоятельность, которые в это время приобрели старые ордена — храмовников и госпитальеров. Новый немецкий орден должен был послужить своего рода противовесом этому чрезмерному усилению. Бесспорно, Иннокентий поддержкой ордена стремился также значительно увеличить свое влияние в Германии, где рыцари-монахи должны были стать необходимым ему инструментом давления на довольно строптивые светские власти. Поэтому устав нового, Тевтонского, ордена был утвержден папой очень быстро — уже в феврале 1199 года. Если вспомнить, что в подобной же ситуации тамплиеры ожидали окончательного юридического оформления около десяти, а иоанниты — так и вообще все тридцать пять лет, то это решение Иннокентия III представляется прямо-таки молниеносным.
Папское признание помогло новому духовно-рыцарскому братству набрать силу. Новые комтурства (административные единицы ордена) и госпитали возникали как грибы после дождя. Особенно активной деятельность тевтонских воинов-монахов была не в Святой Земле, — здесь предприимчивость тевтонцев никогда не была высока, — а в самой Европе. В 1199 году основывается комтурство в Швейцарии, в 1200 — госпиталь в Тюрингии, в 1202 — госпиталь в Южном Тироле (на границе Италии и Германии), в 1204 — комтурство в Праге (Чехия).
Но настоящий взлет Тевтонского ордена начался, когда в 1209 году его великим магистром (по-немецки — «гроссмейстером») был избран Герман фон Зальце — выдающийся во всех отношениях человек, которого позднейшая орденская историография не без оснований считала подлинным основателем Тевтонского рыцарского братства. Именно этот талантливый и очень дальновидный политик заложил основы будущего процветания Немецкого ордена — более того, на века вперед определил его дальнейшую судьбу.
В этой связи более чем интересным представляется рассмотрение роли личности в отдельных исторических аспектах, в данном случае — в основании и обеспечении деятельности рыцарских монашеских орденов. В самом деле, ведь лишь три ордена из довольно значительного количества могут быть с полным основанием отнесены к категории великих — это иоанниты, тамплиеры и тевтонцы. И у истоков каждого из этих объединений стояла чрезвычайно масштабная личность — соответственно Раймунд дю Пюи, Гуго де Пайен и Герман фон Зальце (впрочем, де Пайен должен по праву делить это место с Бернаром Клервоским). Три по-настоящему крупных фигуры — и три великих ордена с незаурядной судьбой. И наоборот, там, где личности такого масштаба не нашлось — прозябание в безвестности, незначительные успехи и в итоге — либо полное исчезновение (так канули в никуда лазаристы), либо поглощение государством (пиренейские ордена). Пример, действительно, показательный.
74 
