очень нудно 
33 
Постояв минут пять, я не почувствовал себя лучше и решил уйти. Слава Богу, никто на меня не смотрел, и я, спустившись по деревянной лестнице, нашел выход из дома и, перейдя черный мостик, стал подниматься по выбитым в камне ступенькам. Поднявшись к той тропинке, что бежала по краю обрыва, я посмотрел на виллу генерала – застолье продолжалось, Феликс, выбрасывая вперед свою деревяшку, нес на подносе еще несколько бутылок вина, а генерал так же неподвижно сидел, уставившись в горизонт. Но только с этого расстояния ничего, кроме крика чаек, не было слышно, и поэтому картина казалась более привлекательной и даже соблазнительной в каком-то смысле. Пир над морем…
В город я возвратился, когда солнце уже начало краснеть, наклоняясь все ниже и ниже к земле. Было тихо и спокойно. И голова моя, после того как нашел я наконец гимн, пребывала в состоянии просветления. Брожение в желудке прекратилось, настроение опять приподнялось, а вместе с ним появилась уверенность, твердая уверенность в завтрашнем дне, в том, что с завтрашнего дня жизнь моя станет еще лучше и свободнее. Подумал было зайти к Ирине в кафе, но снова в душе возникло непонятное сомнение, и поэтому, чтобы не попасть в разлад с самим собой, я отложил встречу с моей «балериной» на завтра, если она, конечно, не придет ко мне ночью, а этим вечером решил погулять вдоль моря по своей излюбленной набережной.
Я шел и смотрел на сгущающиеся воды моря. Сумрак опускался так медленно и мягко, что, если смотришь не моргая, то и разницы не замечаешь между светом дня и светом вечера, пока вдруг не ударит тебя по глазам густой южной темнотой.
Уже вернувшись в свой номер, я отгородился от кровати Айвена ширмочкой и, выключив свет, улегся. Первые минут пятнадцать бодрился и заставлял себя не закрывать глаза, ожидая и в то же время побаиваясь прихода Ирины. Но было так тихо вокруг, что очень скоро мои веки сомкнулись. Через открытое окошко в комнату струился прохладный и чистый воздух, откуда-то сверху, может быть, с неба, доносилось едва различимое жужжание, и подумалось мне, что это восходящий морской воздух соприкасается с раскаленными добела звездами.
А в коридоре и на улице было тихо, и тишина эта усыпляла и создавала некую сказочную иллюзию, готовя меня к вступлению в сон, который опустит меня на совершенно другую землю и еще раз докажет, что нет пределов ни мечтам, ни желаниям.
И действительно, пролетело как будто несколько мгновений, и я уже вступал в иной, сказочный мир, полный зелени и неба. И был я сильным и счастливым, а навстречу мне, приветливо улыбаясь, шла русоволосая Ирина. И я шел навстречу ей и чувствовал на себе еще один чей-то взгляд, и ощущение это могло сравниться только с ощущением солдата, пробирающегося ночью к позициям противника и вдруг освещенного лучом мощного прожектора. И я обернулся и тут же увидел недалеко от себя на невысоком холме девушку с черной косичкой, торчащей вверх. На руках она держала маленькую рыжую собачонку. На лице ее не было улыбки.
Я остановился. Показалось, что расстояние между мной и каждой из девушек было равным, но Ирина шла мне навстречу, а та, вторая, имени которой я не знал, стояла на месте, и взгляд ее, словно сотканный из равнодущия и одиночества, пронизывал меня насквозь, пропитывал мои чувства жалостью к ней, жалостью, в которой она, возможно, и не нуждалась.
Но Ирина приближалась, и я уже мог считать, сколько шагов осталось ей преодолеть, чтобы дотронуться до меня.
И она дотронулась, она взяла меня за руку, и я послушно пошел за ней, все еще кося взглядом на ту, оставшуюся стоять. И слышал, как отрывисто и кратко взвизгнула собачонка, – может быть, ее хозяйка, повинуясь собственным мыслям, совершенно случайно, но довольно больно ущипнула ее?
А я шел за Ириной по зеленому лугу и вслушивался в звуки жизни насекомых, и вылавливал взглядом среди зелени желтые пятна одуванчиков.
И вдруг услышал вокруг себя леденящий топот марширующих ног, обутых в тяжелые походные ботинки. Бросил взгляд на Ирину, но она, казалось, ничего этого не слышала. А топот тем временем нарастал, и я даже сквозь сон почувствовал, как меня бросило в холодный пот, и наволочка, и простыни мгновенно пропитались им, и я заерзал от неприятных ощущений, будучи не в силах проснуться окончательно, когда движения тела тебе полностью подчинены. Так мой сон неожиданно превратился в заурядный кошмар, продержав меня в том состоянии до утра.
33 
