очень нудно 
28 
– Я думаю, что Тиберию придется сделать еще пару вариантов! – произнес наконец Айвен.
Венгр кивнул.
– Вот и хорошо, а теперь перейдем к следующим вопросам. – Айвен расправил плечи и, допив кофе, сказал: – Завтра мы объявляем о нашей независимости. Текст декларации уже отпечатан, осталось только расклеить его по городу и передать по радио. А что у нас с гимном?
И Айвен уставился мне в глаза так, что я почувствовал себя прижатым к стенке.
– Есть, – кратко ответил я. – Я решил взять за основу припев одной русской песни…
– Какой?
– «Пусть всегда будет солнце».
Айвен пожевал губами, подумал, потом снова глянул на меня.
– А какая мелодия?! – спросил он.
– Та же, только чуть медленнее.
Айвен попробовал напеть этот припев в замедленном ритме – остальные внимательно слушали. На словах «пусть всегда буду Я», он непроизвольно, чуточку по-детски улыбнулся и улыбка эта осталась на его лице.
– Интересно! – произнес он. – Я бы никогда не подумал, что это может стать гимном, но припев действительно хорош!
– Да! – поддакнул Вацлав.
Остальные пока не решались высказать свое мнение.
– А ну-ка послушайте еще! – твердо предложил Айвен и снова запел.
Подошла Ирина, держа в руках поднос, заставленный чашечками с кофе. С интересом прислушалась.
– Нравится? – спросил у нее Айвен, закончив петь.
Ирина кивнула, улыбаясь немножко заискивающе.
Нет, в этот момент она не была собою, она была «балериной», очаровательной и почти бессловесной официанткой.
– Через пару дней ты уже будешь здесь хозяйкой, и вывеску новую повесим… – пообещал ободряющим голосом Айвен, и я заметил, как при этих словах изменилось выражение лица моей «балерины». Даже показалось, что ее полненькие, словно налитые соком губы стали тоньше, и взгляд как бы заострился, словно сквозь некую плотность реальности видела она сейчас, чуть сощурившись, свое уже близкое будущее. Интересно, называла ли она сейчас в мыслях это будущее «нашим», как иногда, когда мы бывали наедине?
Мой сосед по номеру так долго смотрел на Ирину, что мне стало как-то не по себе. И почувствовал я себя раздраженно, словно приревновал.
– Я уже говорил с генералом Казмо, – Айвен, к моему облегчению, вернулся к делам. – И хочу вам высказать некоторые соображения об экономическом будущем нашего вольного города. Как вы понимаете, никакой экономики здесь не было и, похоже, не будет. Но зато есть великолепные возможности для организации международного туризма и отдыха. Эти планы мы еще разработаем подробно, но уже то, что жителями города будут только герои из разных армий мира, одно это – прекрасная реклама, не говоря уже о климате, море, горах! Таким образом, тем из нас, кто не войдет в правительство, предстоит работать в сфере обслуживания. И, кроме этого, думали мы с генералом и о том, как поддерживать порядок. И пришли к мысли о создании добровольных дружин, в которые будет входить все мужское население и которые по очереди будут патрулировать город и поддерживать в нем мир… Еще предстоит решать многие вопросы, но главное – начать! И начнем мы завтра… Я уже сообщил вам о декларации…
Все так внимательно слушали Айвена, что не заметили, как к столику подошел генерал Казмо и остановился за спиной у говорящего.
– Ну как дела, ребята? – спросил он бодрым голосом, опустив правую руку на плечо Айвена. – Тряхнем завтра стариной?
– Конечно тряхнем! – ответил Айвен.
– Ну, тогда мне кофе и водки! – самодовольно произнес Казмо, присаживаясь на услужливо поставленный кем-то из ребят стул.
«Балерина» засеменила в глубь кафе, а генерал кашлянул и заговорил:
– Я не знаю, о чем вы тут говорили, но я должен сказать, что вы мне нравитесь и я полностью вам доверяю, особенно министру обороны! – и он, протянув сильную руку, дружески хлопнул Айвена по плечу. – И как ваш президент я приготовил маленький праздник для узкого круга будущих министров… Так что через пару часов жду вас у себя на вилле. Айвен знает дорогу. А пока желаю вам плодотворно трудиться. Эй, где мой кофе и водка?
«Балерина» уже спешила к столику, неся на маленьком подносе чашечку с кофе и рюмку водки.
Генерал с видимой поспешностью одним глотком уничтожил водку и с такой же скоростью залил себе в глотку кофе, после чего встал из-за стола, слизывая языком с зубов кофейную гущу, произнес не очень отчетливо «до встречи!» и зашагал к выходу.
28 
