очень нудно 
57 
– С ней все в порядке? – хрипло спросил Рони.
– Да, – коротко ответил папа.
Рони не заслуживал этого. “Папа сердится, – мелькнуло в моем затуманенном мозгу, – и он не прав”.
Меня отвезли домой и уложили в постель в родительской спальне. Прабабушка тоже лежала. С ней сидела бабушка Элизабет. Они пили персиковый бренди, и бабушка держала руку прабабушки в своей.
В дом приехал мистер Тобблер.
– Проклятый Салливан, – сказал он моим родителям и заплакал.
Ренфрю не плакала. Она ушла на кухню, чтобы готовить еду на всю ораву.
Узнав о случившемся, начали съезжаться все родственники. Появился кузен Вине, пришли его помощники, еще какие-то люди в форме, которых я не знала. Они увели Рони в гостиную и закрыли за собой дверь.
Я попыталась спросить о нем, но язык меня не слушался. Я провалилась в полуобморочный сон. Я была здесь и как бы не была. Я слышала, как рыдала мама:
“Моя маленькая девочка, моя бедная маленькая девочка. Все были правы, Холт. Смотри, что из этого получилось”.
– Она боролась, – ответил папа. – По крайней мере, ее не… Большой Роан не… – голос у папы сорвался.
– Он бы сделал это! – с ужасом сказала мама. – О боже мой!
– Рони спас меня, он не сделал ничего плохого, – время от времени бормотала я в своем полусне. Пока папа не понял наконец, что меня тревожит, и не прошептал успокаивающе:
– Не волнуйся, сладкая горошинка. Рони не отправят в тюрьму. Он все сделал правильно.
Отлично. Тогда мы просто забудем Большого Роана, все будет хорошо. Обязательно. Я уснула.
– Где Рони? – спросила я, как только проснулась.
Было темно.
– В своей комнате, – ответила мама, гладя меня по голове. Она, наверное, только что перестала плакать и, казалось, вот-вот заплачет снова. – С ним Хоп и Эван.
– Я хочу увидеть его. Мне надо.
– Не сейчас, горошинка.
– Почему?
– С тобой хочет поговорить Винс, – сказал папа. – Если ты в состоянии разговаривать. Если нет – не надо.
– Пожалуйста. Почему ты сердишься на Рони?
– Я… я вообще зол, дорогая. Потому что меня не было рядом с моей маленькой девочкой в нужный момент.
– Но Рони же спас меня! Он был рядом. Я сама виновата.
– О господи! Ты ни в чем не виновата и не беспокойся, пожалуйста, сейчас о Рони.
– А когда можно беспокоиться?
– Никогда, если это будет зависеть от меня, – сказала мама. Мне показалось, что это прозвучало как обещание великого благополучия в будущем. Мама помогла мне надеть ночную рубашку и банный халат. Она дала мне таблетку, хотя мне было совсем не больно. Вообще-то я чувствовала себя счастливой.
Папа отнес меня вниз на руках. Все мои дяди и тети и кое-кто из взрослых кузенов были там. Я помню их разные лица: заплаканные, злые, выражающие сочувствие.
– Привет, со мной все в порядке, – заявила я решительно, пока меня несли через холл. – С Рони тоже все хорошо. Все прекрасно.
– Посмотрите на ее глаз, – простонала тетя Люсиль. – На ее рот. О боже!
– Вот результат общения с низами! – убежденно произнесла тетя Арнетта. – Я всегда говорила, что добром это не кончится. Но разве меня в этом доме кто-нибудь слушает? – Можно было подумать, что втайне она довольна случившимся. Хотя, конечно, нет, нет – она не хотела ничего подобного.
– Никто с тобой сейчас не спорит, – проворчал дядя Элдон.
Я бы, безусловно, поспорила, но мы уже были в гостиной, и я просто не успела.
Я поняла, что дела плохи, когда увидела дядю Ральфа. Если уж дядя Ральф приехал из Атланты, то значит, нам нужен адвокат. Дядя Вине, который шериф, тоже был здесь. Он сел напротив меня и, улыбаясь, попросил меня очень точно рассказать, что же произошло на Пустоши.
– Очень точно, – повторил он еще раз. Я уже рассказывала ему. Ну что ж, расскажу снова. Он делал пометки в блокноте.
– Рони плакал, – выпалила я. – Он плакал, потому что ему пришлось застрелить своего отца. Я знаю, что он не хотел.
– Подумай как следует, – сказал дядя Винс. – Что кричал Большой Роан, прежде чем ты услышала выстрел?
Я уже говорила:
– Чертово дерьмо, если ты поднимешь на меня руку… – повторила я дважды.
Но тут до меня наконец дошло, что он хотел от меня услышать. Конечно, я должна была сделать это для Рони. Я уставилась перед собой и сделала вид, что задумалась. Затем, глубоко и драматично вздохнув, я посмотрела шерифу прямо в глаза.
– Мистер Салливан кричал: “Если ты дотронешься до меня, я тебя убью”.
57 
