24 
Последнее слово граф произнес с ожесточением. Мелита взглянула на него, но ничего не сказала.
— Все было устроено моим отцом и месье Кальвером, моим будущим тестем. Меня никто не спрашивал, и я толком ни разу не видел свою будущую жену, пока дело не решилось окончательно.
Мелита знала, что во Франции о браках обычно договариваются родители, но голос графа слишком ясно передавал все, что ему пришлось тогда перечувствовать. Сама она относилась к этой традиции не иначе как к пережитку прошлого.
— Я смирился со своим положением, мысль о женитьбе не приводила меня в восторг, но я понимал, что это неизбежно.
Граф снова вздохнул.
— Мне хотелось развлекаться. К тому времени я уже вкусил прелести Парижа и прекрасно чувствовал себя в Сен-Пьере. Остепеняться даже и не думал.
— Вы были очень… молоды, — пролепетала Мелита.
— И, вы можете мне не поверить, совершенный идеалист, — усмехнулся граф.
Он взглянул на сидевшую рядом Мелиту. В ее позе чувствовалось некоторое напряжение — она держала спину слишком прямо, склонив голову над цветами.
— Я всегда верил, что наступит день и я полюблю, полюблю женщину, которая воплотит в себе идеалы, тайно хранящиеся в моем сердце. И тогда я попрошу ее стать моей женой.
— Я… могу… это понять.
— Но, естественно, я не мог не подчиниться воле отца, а Сесиль была очень мила и хороша собой. — Он задумчиво посмотрел на Мелиту. — Однако две вещи стали мне понятны лишь после женитьбы. Первое — что Сесиль не может стать взрослой. Она была ребенком, доброй и очаровательной девочкой, но не женщиной. А второе — что для Сесиль самым большим авторитетом всегда была ее кузина
Жозефина.
При звуке имени мадам Буассе Мелите показалось, что на солнце набежала туча.
— Жозефины не было в доме, когда мы поженились, — тем временем говорил граф, — тогда она уже стала женой месье Буассе, жившего недалеко от Фор-де-Франс. — Тем не менее в семье о ней постоянно упоминали, и я узнал, что она сирота, которую месье и мадам Кальвер воспитали, как собственную дочь. — Граф нервно передернулся. — Она была на двенадцать лет старше своей кузины, и, конечно же, Сесиль восхищалась старшей девочкой и старалась во всем ей подражать.
Его губы непроизвольно сжались, но граф с трудом заставил себя снова заговорить.
— Все это меня не очень беспокоило, так как у Жозефины был собственный дом, а мы с Сесиль обосновались в Весонне.
Мелита поежилась. Она представила графа в Весонне с молодой женой, и сердце ее больно сжалось.
— Вскоре после нашего бракосочетания мои родители переехали в Сен-Пьер, — продолжал граф. — Отцу всегда было нелегко управляться с плантацией, и он был вполне доволен тем, что я принял на себя его обязанности и стал восстанавливать былое благополучие поместья.
— Вы могли… позволить себе это? — спросила Мелита.
— Сесиль была богатой наследницей, — ответил граф, — но месье Кальвер знал толк в делах и потому включил в брачный контракт одно условие. Он дал нам достаточно денег, чтобы привести в порядок плантацию, отремонтировать и заново отделать дом, а также купить массу необходимых в хозяйстве вещей, однако настоял на том, чтобы Сесиль одна владела своим состоянием.
Мелита бросила взгляд на графа — она начинала понимать, в чем дело.
— Конечно, по законам Франции после замужества состояние жены переходит к ее мужу, и я мог распоряжаться деньгами Сесиль, поскольку она была моей женой, но при этом существовала одна оговорка.
— Какая же?
— Банковский счет был оформлен на ее имя. Месье Кальвер также распорядился, чтобы все деньги после его смерти остались только одной Сесиль.
Мелита ожидала неизбежных выводов.
— Когда он умер, к Сесиль перешла весьма значительная сумма, которую мы с удовольствием прокутили. Ни разу за годы нашего брака она не дала мне почувствовать, что это не мои деньги.
Граф снова вздохнул.
— Она была ребенком — она улыбалась в ответ на улыбку и могла расплакаться так же легко, как легко весной проливается дождь с небес. Она никогда не требовала от меня отчета, что я делаю и какие распоряжения отдаю, и могу сказать искренне — она была счастлива со мной.
— Я уверена, так оно и было, — сказала Мелита, внезапно почувствовав, что его надо подбодрить.
Между тем было вполне очевидно и то, о чем граф умолчал. Умный и образованный человек, он был женат на незрелой девочке, которая могла лишь развлекать его — и ничего больше.
24 
