Глава третья

Повернув «линкольн» на Оушен-драйв так, что завизжали шины, Лукас надавил педаль акселератора, набирая скорость. Немыслимо реальный сон в прошлую ночь был убедительным доказательством того, что он слишком долго обходился без женщины. Лукас вновь проснулся в поту, только на этот раз великолепная блондинка, которой в последнее время вздумалось преследовать его во сне, забралась к нему в постель и провела губами и языком по всему его телу.

Проснувшись, Лукас буквально дымился от возбуждения и был вынужден избавиться от лишнего пыла в спортивном зале на тренажерах, прежде чем отправиться в офис.

Сейчас ему было жарко, одежда стала липкой от пота, и раздражение все росло. Он забыл об увиденном вчера в зале объявлении, предупреждающем, что на следующий день воду отключат в связи с ремонтом водопровода.

— Что? По моей вине? Что вы несете, черт побери? — рявкнул Лукас в сотовый телефон, рывком поворачивая руль вправо. Пальмы, ядовито-розовые олеандры и искрящийся залив за окном слились в расплывчатую кляксу.

Лукас мгновенно проникся неприязнью к этой миссис Питерс, экономке, которую вчера так и не дождался.

По его вине. Пока она не произнесла эту фразу, Лукас слушал ее вполуха. Он опаздывал, а его мысли метались от девушки, преследующей его во сне, к назначенной на девять часов встрече с вечно взвинченным Стинки Брауном.

Стинки оказался невозможным клиентом. Он был счастлив, когда врач Гертруды согласился подтвердить, что престарелая леди выжила из ума. Но он точно с цепи сорвался с тех пор, как узнал об обугленном трупе в сгоревшем фургоне Бетани-Энн. По-видимому, девушка сообщила своим мексиканским друзьям, что бабушка написала ей об изменении завещания. Кроме того, она известила их о внезапной смерти бабушки и своих планах вернуться на ранчо, чтобы успеть на панихиду.

Лукас отправил в Мексику осведомителя. Безобразные сплетни о наследнице росли как снежный ком. Бетани, которую разыскивала полиция, исчезла, а это давало возможность предположить, что за ней числится немало грехов.

Стинки следовало бы возрадоваться, но вместо этого он перепугался, решив, что средства массовой информации непомерно раздуют скандал. Стинки требовал, чтобы девушку нашли, а слухи пресекли — и как можно быстрее.

— Но послушайте, мистер Бродерик, — бубнил настойчивый, сухой голос миссис Питерс в трубке, — мне очень жаль, если вам пришлось вернуться домой пораньше специально для встречи со мной, но вы же сами позвонили мне вчера днем и сообщили, что уже наняли экономку. Только по этой причине я и не явилась в назначенное время.

Лукас с трудом отвлекся от мыслей о пропавшей наследнице. Бледное лицо Пеппина, стоящего в передней, вспыхнуло перед его мысленным взглядом. «Миссис Питерс? Нет, не приходила, папа. Мы ждали у телефона, как ты велел. Она даже не позвонила».

— В какое время я звонил вам, миссис Питерс? — спросил Лукас суровым, почти гневным тоном.

— Право, мистер Бродерик, об этом следовало бы знать вам…

Лукас взорвался.

— Я спрашиваю, в какое время? Женщина раздраженно сообщила:

— Около двух. Я запомнила это потому, что…

Лукасу было наплевать, почему чертова баба запомнила время.

— Я не звонил вам, миссис Питере. Я точно знаю это — потому, что весь день провел на совещании.

— Вот как? Тогда кто же?..

— Неважно.

— Вы хотите перенести встречу?

Ни за какие коврижки, миссис Питерс! Лукас отрывисто попрощался и отключил телефон.

— Проклятье! — Лукас переполнился холодным бешенством, браня себя за недогадливость: наверняка Пеппин и Монтегю имели какое-то отношение к тому, что уже шесть экономок не явилось на встречу.

Но в течение одиннадцати дней мальчики вели себя просто идеально. Лукаса так и подмывало пощупать у них лопатки — проверить, не растут ли крылышки.

Почему его не насторожило смутное чувство, что некий незримый ангел проник к нему в дом и волшебным образом упорядочил его жизнь с сыновьями?

  14