95 
Однажды, в июле 1974 года, перед выходными к нам заехал Гордон Хатченсон. Если честно, я был жутко рад его видеть, потому что мне очень хотелось хоть с кем-то поговорить. Но что-то в его взгляде удержало меня от веселой болтовни. По угрюмому выражению лица Гордона я понял: у меня опять неприятности.
— Что случилось? — тихо спросил я.
Гордон положил руку мне на плечо.
— Боюсь, тебе пора собирать вещи, — сказал он с явным сочувствием в голосе.
Я резко отшатнулся от него, перед глазами возникла камера Хиллкреста.
— Почему? — воскликнул я. — Что я сделал?
Гордон мягко объяснил, что я ни в чем не виноват. Просто ему стало известно о тех проблемах, с которыми я столкнулся, вернувшись к Катанзе. Он также добавил, что в последнее время подыскивал для меня место у других опекунов, где не так много детей.
— А еще, — признался он, — я сейчас тоже в непростой ситуации. В следующий понедельник из Хиллкреста выходит мальчик постарше тебя, и… в общем, его отправляют сюда, на твое место. Поэтому тебе придется уехать.
Я хотел заплакать, но вместо этого молча ушел в свою комнату. Сердце бешено колотилось от страха… и радостного волнения, ведь я не знал, что со мной случится и каким будет мой новый дом. Я стал вытаскивать вещи из ящиков, срывать верхнюю одежду с вешалок и запихивать все в большую коричневую сумку. Несколько минут спустя я прервался на мгновение, чтобы в последний раз оглядеть комнату, в которой спал, плакал, играл, а еще очень много думал в этот последний год. Даже когда мне казалось, что мир рушится, я всегда мог укрыться в тишине и безопасности моей комнаты. Тихо закрыв дверь, я зажмурился и мысленно отругал себя за глупость. Еще у тети Мэри я узнал два главных правила, которым должен следовать каждый ребенок, попавший к опекунам: ни к кому не привязываться и не привыкать к чужому дому. И я умудрился нарушить оба. Насколько наивным я был, если сумел убедить себя, что буду жить с Руди и Лилиан до конца жизни! Сдерживать слезы становилось все труднее.
После того как Гордон созвонился с моими новыми опекунами, ему пришлось буквально силой оттаскивать меня от Лилиан. Я крепко обнял ее на прощание, пообещал быть хорошим мальчиком и часто-часто звонить. Миссис Катанзе улыбалась мне сквозь слезы и говорила, что будет скучать. Когда мы наконец вышли из дома, Гордон закинул сумку с моими вещами на заднее сиденье своего автомобиля и сказал, чтобы я сел в машину. Пока мы выезжали на дорогу, я, не отрываясь, смотрел на дом Руди и Лилиан. Миссис Катанзе стояла возле того самого окна, рядом с которым я провел множество часов в ожидании отца, и даже не пыталась стереть с лица потеки черной туши. Я еще раз помахал ей рукой и подумал, что они с Руди относились ко мне гораздо лучше, чем мои настоящие родители.
Несколько минут мы с Гордоном молчали. Потом он смущенно откашлялся и искоса посмотрел на меня:
— Дэйв, я понимаю, что все происходит слишком быстро, но…
— Я ведь ничего плохого не сделал! — всхлипнул я.
Гордон выглядел раздосадованным, но я чувствовал, что он злится скорее на себя.
— Послушай! — сказал он (несколько громче, чем намеревался). — Очень, очень редко ребенок остается у опекуна столько времени, сколько ты провел с Лилиан и Руди. Ты знаешь об этом? Ты у них прожил… больше года, так? Это рекорд, поверь мне!
Я уныло кивнул, зная, что он говорит правду. Мне и так повезло больше, чем многим детям. Я отвернулся к окну, наблюдая, как мимо проносятся знакомые городские места. Но Гордон снова нарушил молчание:
— Эмм… Дэвид, прости, что я на тебя все вот так вывалил. Просто иногда я забываю, каково это быть ребенком в твоем положении. Я еще вчера подписал бумаги о переводе тебя в другой дом, но застрял в суде, поэтому даже позвонить не смог, и сегодня приходится все впопыхах делать. К тому же к Катанзе поселят другого ребенка, поэтому… короче, я не знаю, что с тобой делать.
— Можете отвезти меня обратно к Лилиан, — тихо предложил я.
— Не могу, — покачал головой Гордон. — Я уже сказал, что вчера выписал тебя из их дома, поэтому официально они больше не являются твоими законными опекунами. В общем, трудно объяснить, в чем тут дело. Но проблема в том, что теперь я должен найти тебе новый дом.
Слушая немного бессвязное бормотание Гордона, я перебирал в голове содержимое большой коричневой сумки, чтобы убедиться, все ли я взял. И тут у меня сердце сжалось от страха. Я понял, что забыл велосипед и черепашку! Гордон только посмеялся, когда я рассказал ему о своих переживаниях, и я понял, что это не такая серьезная проблема. Конечно, черепаха и велосипед много для меня значили, но сейчас куда важнее было решить, где я буду жить в ближайшее время.
95 
