очень нудно 
102 
— По-моему, Маша собралась уходить, — сказала Полина.
— Ну почему же? Я могу и задержаться, — вдруг возразила Маша, внимательно приглядываясь к Андрею.
— Вот и замечательно! — обрадовался он. — Кстати, меня зовут Андрей.
— А меня — Мария.
— Очень приятно, — сказал Андрей, протягивая руку.
— И мне тоже, — ответила Маша и положила свою руку в его.
— Мне кажется, что я вас где-то видел… — задумчиво сказал Андрей, заглядывая Маше в глаза. Они замерли, не разнимая рук.
* * *
Алеша зашел в кухню, вытащил мамины пирожки и стал машинально есть, думая о чем-то своем. Он так задумался, что не заметил, как пришел отец.
— Здравствуй, сын, — сказал Самойлов, и Алеша даже немного вздрогнул от неожиданности.
— Фу, напугал. Привет.
— Как жизнь молодая? Как здоровье? — поинтересовался Самойлов, беря с тарелки Полинин пирожок.
— Да нормально.
— Сердце болит?
— Болит… — признался Алексей.
— Тебе нужно срочно показаться врачу! — решительно сказал Самойлов.
— Да врач-то здесь при чем? У меня сердце по-другому болит, — объяснил Алеша.
— У вас с Машей что-то случилось? — догадался Самойлов.
— Да нет, все нормально, — как-то неуверенно сказал Алеша.
— Алешка, хоть отцу-то не ври. Я же вижу — ты самане свой.
— Ты прав, — согласился сын. — Мы с Машей крупно поссорились.
Ну, рассказывай, что там у вас стряслось.
— Пап, давай не будем затрагивать эту тему. Это все-таки наши дела с Машей. Как поссорились, так и помиримся.
— Если бы все было так просто… Ты еще не знаешь, что практически все проблемы случаются из-за женщин, — назидательно сказал отец.
— Ты преувеличиваешь.
— Наоборот — преуменьшаю. Я сказал «практически все», а на самом деле — все.
— Хватит. Лучше ешь пирожок.
— Вкусно! Ты купил? Или Маша твоя напекла? — спросил Самойлов.
— Это мама принесла…
— Да? — Самойлов так и застыл с пирожком во рту.
— Я не сказал тебе сразу, потому что не хотел расстраивать. Мама приходила сюда.
— Да я знаю. Когда я вернулся домой, она еще была здесь, — объяснил Самойлов.
— Значит, ты с ней встретился? И что?
— И ничего. Как пришла, так и ушла, — мрачно сообщил отец.
— И все-таки? Вы же, наверное, успели пообщаться… О чем вы разговаривали?
— А из-за чего ты поссорился с Машей? — ответил вопросом на вопрос Самойлов.
Алеша промолчал.
— Вот-вот. Тебе не хочется рассказывать, и мне тоже.
— Ладно, папа. Я расскажу тебе о нашей ссоре, — согласился Алексей. — В тот вечер я хотел сделать Маше приятный сюрприз. Специально не закрыл входную дверь… А вместо Маши вдруг пришла Катя.
— Буравина? Вот это да! А ей-то что нужно было? — поинтересовался Самойлов.
— Говорила, что хочет помириться. Пока я ее выпроваживал, пришла Маша. Застала нас наедине и, естественно, обиделась.
— Да, от этих Буравиных добра не жди, — уверенно сказал Самойлов. — Да и Маша тоже хороша. Почему не выслушала тебя? Неужели она тебе не доверяет?
— Я не смог ее убедить… — грустно сказал Алеша.
— Знаешь что? Если бы она тебя действительно любила, то все поняла и поверила бы. И даже больше скажу. Я не удивлюсь, если окажется, что Маша уже нашла тебе замену. И просто искала повод для разрыва!
Алеша изумленно посмотрел на отца, а тот продолжал:
— На самом деле, что ни делается, — все к лучшему. Хорошо, что ты понял, что Маша тебе не доверяет и не понимает тебя сейчас, а не лет этак через двадцать пять. Как это случилось у нас с мамой. Поверь мне, это было бы намного больнее!
Произнося свою речь, Самойлов активно уплетал Полинины пирожки, и их в тарелке становилось все меньше и меньше.
— А тебе не кажется, что критиковать маму и в то же время есть пирожки, которые она принесла, — несколько странно? — ехидно спросил Алексей.
Самойлов быстро положил недоеденный пирожок на пустую тарелку.
— Вот что я скажу тебе, сынок. Сердечные раны лучше всего лечатся работой. Так что прекращай киснуть — с завтрашнего дня начинаем действовать. Я на тебя рассчитываю.
— Спасибо, конечно. Но как я могу на тебя рассчитывать, если ты отдал Буравину «Верещагино», даже не посоветовавшись со мной! — с обидой сказал Алеша.
— Подумаешь, «Верещагино». На нем что, свет клином сошелся? Обычное судно. Довольно старое к тому же, — махнул рукой Самойлов.
— Нет, не обычное! Неужели ты забыл, что ходил на нем в свое первое плавание? И я — тоже. Отец, это же семейная реликвия!
102 
