85 
Алексиевич это не напечатала, правду моего сына. Другой правды быть не может, правда у тех, кто там был. Она зачем-то описала мою жизнь. Простым, детским языком. Какая это литература? Гадкая маленькая книжонка…
Товарищи, я растила своих детей честно и справедливо. Она пишет, что мой сын любил книгу Николая Островского «Как закалялась сталь». Тогда эту книгу в школе проходили, как и «Молодую гвардию» Фадеева. Все эти книги читали, они были в школьных программах. А она подчёркивает, что он их читал, знал отрывки наизусть. Для чего ей нужно об этом писать? Она хочет показать его ненормальным. Фанатичным. Или она пишет: «Он жалел, что стал военным». Сын мой вырос на полигонах, он пошёл по стопам отца. У нас деды, все братья отца, двоюродные братья – все в армии. Военная династия. И в Афганистан он поехал, потому что он был честный человек. Он дал военную присягу. Раз нужно, он поехал. Я воспитала прекрасных сыновей. Ему приказали, он поехал, он был офицер. А Алексиевич хочет доказать, что я мать-убийца. И мой сын там убивал. Что выходит? Я его туда послала? И дала ему в руки оружие? Мы, матери, виноваты, что там была война? Что там убивали, грабили, курили наркотики?
И эта книга опубликована за границей. В Германии, во Франции. По какому праву Алексиевич торгует нашими погибшими сыновьями? Добывает себе славу и доллары? Кто она такая? Если это моё, я рассказала, пережила, при чем здесь Алексиевич. Поговорила, записала наши рассказы, мы ей проплакали своё горе…
Имя моё она написала неправильно: я Инна, а у неё Нина Головнева. У моего сына звание старший лейтенант, а она написала – младший. Это документальная литература, я дала ей дневник, она должна его опубликовать, и все. Я понимаю, что документальная литература – это письма, дневники. Пусть признает, что это вымысел, клевета… Написанная простым, грубым языком. Кто так пишет книги? Мы детей потеряли, а у неё слава… Пусть бы она родила сына и отправила на эту войну…
Из ответов на вопросы
А д в о к а т С. А л е к с и е в и ч – В. Л у ш к и н о в: Скажите, Инна Сергеевна, Алексиевич записывала ваш рассказ на диктофон?
И. Г о л о в н е в а: Она попросила разрешения включить диктофон. Я ей разрешила.
В. Л у ш к и н о в: А вы просили её показать потом то, что она снимет с плёнки и использует в книге?
И. Г о л о в н е в а: Я думала, что она напечатает дневник моего сына. Я уже говорила, что я понимаю, что документальная литература – это дневники и письма. А если мой рассказ, то слово в слово, как я говорила.
В. Л у ш к и н о в: Почему вы не подали в суд на Алексиевич сразу, когда вышла «Комсомольская правда» с отрывком из книги? А решились на это через три с половиной года?
И. Г о л о в н е в а: Я не знала, что она эту книгу будет печатать за границей. Распространять клевету… Я честно воспитала своих детей для Родины. Мы жили всю жизнь в палатках и бараках, у меня было два сына и два чемодана. Я в политику не вмешивалась… А она пишет, что наши дети – убийцы… Я поехала в Министерство обороны, я отдала им орден сына… Я не хочу быть матерью убийцы… Я отдала его орден государству…
О б щ е с т в е н н ы й з а щ и т н и к С. А л е к с и е в и ч – Е. Н о в и к о в, председатель Белорусской Лиги прав человека: Я хочу заявить протест. Прошу внести в протокол. Из зала постоянно оскорбляют Светлану Алексиевич. Грозят убить… Даже обещают резать по кусочкам… (Поворачивается к матерям, сидящим в зале с большими портретами своих сыновей, на которых наколоты их ордена и медали.) Поверьте, я уважаю ваше горе…
С у д ь я И. Ж д а н о в и ч: Я ничего не слышал. Никаких оскорблений.
Е. Н о в и к о в: Все слышали, кроме суда…
Голоса из зала
– Мы – матери. Мы хотим сказать. Мы все будем говорить. Погубили наших детей… Потом деньги себе на этом зарабатывают… А наши дети в могилках. Мы отомстим за наших детей, чтобы они могли спокойно в земле лежать…
– Будь ты проклят! Пусть тебя белая горячка возьмёт. Сделали из наших детей убийц.
– А сам ты служил в армии? Не служил… На институтской скамейке отсиживался, пока наши дети гибли.
– Не надо у матерей спрашивать: убивал её сын или не убивал? Она помнит об одном – её сына убили…
– Будь ты проклят! Будьте прокляты вы все!
С у д ь я И. Ж д а н о в и ч: Прекратите шум! Прекратите базар! Это – суд, а не базар… (Зал неистовствует). Объявляется перерыв на пятнадцать минут…
После перерыва в зале суда дежурит милиция.
85 
