очень нудно 
55 
— Слушай, друг, — как можно мягче произнес он. — Этот магазин уже фактически не мой. Он принадлежит Висенте Маньяни. Ты слышал это имя, друг?
— Есть только одно имя, имеющее значение, — мгновенно посерьезнел психопат. — И ты его оскорбил.
***
Салли видел его как облупленного. Он видел эту написанную на морщинистом лбу торговца вечную заботу о наживе, и он видел эту своекорыстную готовность сеять и сеять грех, даже не задумываясь, какими цветами он прорастет и какими плодами отплодоносит.
Сначала торговец пытался сопротивляться — как все они; затем попытался бежать, но Салли перехватил его на полпути к спасительной двери, повалил, за ногу оттащил вглубь, за прилавки, и, чтобы тот перестал вопить, быстро закинул удавку и с наслаждением затянул ее вокруг толстой потной шеи. Минуту или две ждал, а затем с некоторым сожалением выпустил обмякшее тело и достал зажигалку. Свалил в кучу глянцевые плотные журналы, поджег и, выглянув из окна и убедившись, что улица пуста, покинул это гнездо разврата — у него было чем еще заняться.
***
Вернувшись в опустевший — без детей — дом, Нэнси три дня провалялась на диване, а на четвертый, в пятницу, заставила себя встать и отправиться в клуб. Отметила, что Маргарет еще не пришла, упала в глубокое удобное кресло и почти сразу же с удивлением отметила, что атмосфера клуба резко изменилась. Не было ни торта, ни фальшивых поцелуйчиков мимо щеки, а перепуганные возбужденные женщины только и говорили, что об убийствах и поджогах.
Нэнси прислушалась и удивленно хмыкнула. Похоже, в городе и впрямь кое-что происходило. Исчезнувшие было, к великой радости завсегдатаев женского клуба, проститутки снова появились на улицах, но уже под надежной охраной. Однако охрана их уже не спасала, и за три дня были убиты еще две ночные бабочки, и одна пропала без вести, хотя и в ее судьбе никто почти не сомневался.
Более того, в клубе горячо обсуждались два крупнейших поджога за всю историю города со времен Гражданской войны: кто-то, явно заинтересованный в сокрытии каких-то улик, сжег почти весь школьный архив, а затем убил хозяина первого и единственного секс-шопа в городе, а сам секс-шоп спалил дотла.
— Вы представляете! — возмущалась жена мэра Сьюзен. — Иду я по улице, а мне навстречу — целая банда подростков, и каждый с членом в руках!
— Кошмар! — завздыхали ее товарки. — Ужжас!
Нэнси с трудом подавила смешок. Несмотря на все старания полиции и пожарных, пожарище активно разграблялось мальчишками всех возрастов, и город буквально наводнился обгоревшими порнографическими картинками и оплавленными пластиковыми фаллосами всех расцветок и размеров. По крайней мере, если верить Сьюзен, теперь нельзя было ступить и шагу, чтобы не натолкнуться на подростка с тем или иным совершенно непристойным экспонатом из обширной коллекции покойного Кларенса Бойла наперевес.
— Наставили на меня эту розовую мерзость! — продолжала возмущаться Сьюзен. — И кричат: жизнь или кошелек!
— Кош-шма-ар! — хором поддержали ее подруги. — Уж-жас!
Понятно, что жены полицейских пускать это на самотек не собирались и, когда Сьюзен вывалила на них весь заряд своих эмоций, тут же принялись составлять длинную петицию все тому же мэру с требованием пресечь на корню этот новый вид подростковой преступности. А потом пришла Маргарет, и все стало еще хуже.
— В итальянском районе двух колумбийских сутенеров убили, — мрачно сообщила Маргарет. — Бритвой порезали. Тедди не знает, за что и хвататься…
Наступила такая тишина, что Нэнси услышала, как о стекло бьется маленькая плодовая мушка.
— Не знаю, как вы, а я теперь без пистолета даже из дома не выйду, — произнес кто-то.
— А толку? — так же мрачно парировала Марго. — Эти ребята тоже не жвачку в карманах носили.
А Нэнси смотрела на всегда державшую себя в руках Маргарет, вспоминала усталый, затравленный взгляд Бергмана и ощущала, как внутри нее поднимается столь хорошо знакомый огненный вихрь смешанного с восторгом ужаса. Вокруг определенно происходило что-то жуткое, и она уже знала: это добром не кончится.
***
То, что зловещая парочка свела на нет почти все результаты объявленной им операции «Сеть», Бергман признал не сразу. Но все-таки признал. Сразу после убийства неведомым маньяком итальянской официантки, волею случая оказавшейся еще и дальней родственницей Висенте Маньяни, в городе развернулась такая волна насилия, о которой начальник полиции даже помыслить не мог.
55 
